— За эти деньги я купил себе дом. Это весь материальный фон. Кроме него, я ничего не заработал. Он немного запнулся: — Кроме маленькой постоянной пенсии. Ведь больше я ничего не получаю. Британская разведка нам это подтвердила. Что думают коллеги из КГБ, мы еще услышим.
— О чем Вы сперва проинформировали британскую разведку?
Гордиевский улыбается:
— Они, конечно, хотели узнать, есть ли у КГБ агенты в их службе или вообще в правительстве. Если бы они были, я сказал бы им. Но к сожалению, тогда таких агентов не было. Потом они потребовали: «Расскажите, кто в Дании работает на КГБ!» На это было легко ответить. Я им все рассказал. Но они это и так знали. Они просто хотели меня проверить.
— А какие сведения Вы затем передавали англичанам?
— Я называл им агентов КГБ на Западе. Я дал им структуру КГБ. Я передал им документы КГБ. Я информировал их о целях и методах советской разведки. Я рассказал им все, что знал. Иногда некоторые сообщения были для них интереснее, чем я думал. Вот пример. В середине 70-х годов заместитель министра иностранных дел СССР Земсков посетил Данию — он много пил. И когда он был довольно сильно пьян, он сказал: «Мы все — рабы Старой площади». Это означало: все министры зависимы от Центрального Комитета КПСС, который находился на Старой площади в Москве. Англичанам это показалось сенсацией. Они едва не упали со стула: «Повторите это еще раз, повторите еще раз! Этого не может быть!». Но это так и было. Решения принимались в Политбюро, в Секретариате ЦК, подготовленные Международным отделом ЦК.
Это соответствовало действительности. Лишь в конце эры Горбачева баланс власти в Москве радикально изменился. Теперь, к примеру, министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе стал влиятельней, чем руководитель Международного отдела ЦК Валентин Фалин. Прорыв к немецкому единству Фалин не хотел воспринимать. Но Горбачев в окончательной фазе совершено осознанно советовался не с ним, а с Шеварднадзе.
— Как Вы передавали сообщения? Вы использовали «мертвые» почтовые ящики? Или Вы встречались с британскими разведчиками?
— В Дании мы встречались примерно раз в месяц. В Англии мы в начале встречались раз в месяц, затем дважды в месяц, потом раз в неделю, а в конце даже два раза в неделю. Во время этих встреч я говорил по-русски, потому что они хотели, чтобы я высказывался как можно точно и рассказывал как можно подробнее. Они все записывали на магнитофонную ленту. Иногда я приносил с собой из посольства совершенно секретные документы, обычно в виде фотонегативов. Я брал их из моего сейфа, засовывал в карман и передавал моему ведущему офицеру, обычно на конспиративной квартире. Его ассистентка раскатывала пленки на столе, приносила какой-то прибор и копировала их. Затем я снова клал документы в карман, возвращался в посольство и прятал их назад в сейф. Вся операция должна была длиться не более 45 минут Ведь если бы за это время прошла какая-то проверка, меня давно бы уже разоблачили.