Я оставил ее ключи на журнальном столике и удалился, изо всех сил пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.
Только это чувство никогда нас не предаст, если мы будем тщательно в себе его культивировать.
Короче, я пришел домой и напился.
Когда утром следующего дня я появился в своей редакции, голова моя гудела, как гудок паровоза, машинист которого в последний момент увидел на путях корову.
Секретарша моего шефа, мой закадычный враг Галочка аж задрожала от наслаждения, увидев меня помятым и, мягко говоря, нездоровым. Уж не знаю, каким образом она узнала о моем фиаско с Рябининой, но на лице ее было написано, я бы сказал, неописуемое торжество.
— Здравствуйте, Григорий Иванович, — сладким голосом поприветствовала она меня, и я понял, что выгляжу ужасно.
— Здравствуйте, Галочка, — как мог, улыбнулся я. — Вы хорошо выглядите. Ждете ребеночка?
Улыбка моментально слетела с ее симпатичного, но все-таки глуповатого лица. Кажется, я наступил на тщательно сберегаемую мозоль.
С месяц назад мой шеф, Павел Степанович, женился на собственной секретарше и, что совсем уж удивительно, не уволил ее, как водится, по собственному желанию. Павел Степанович старше своей молодой супруги как минимум в два с половиной раза, но это, конечно, не мое дело. Пусть их.
— Павел Степанович ждет вас, — ледяным тоном произнесла она сакральную фразу. Эти слова всегда — последнее, что я от нее слышу, когда вхожу в кабинет шефа.
Я хотел сказать ей что-нибудь приятное, но то ли я не умею говорить людям приятные вещи, то ли из-за чудовищной головной боли, — так и не сказал.
Я открыл дверь и вошел в кабинет Павла Степановича.
Он, разумеется, весь был обложен бумагами и читал. Казалось, он может читать несколько материалов одновременно, причем глаза его работают автономно друг от друга. Но это, разумеется, я преувеличиваю.
Иногда я, знаете ли, преувеличиваю.
Он поднял голову и знаком предложил мне сесть. Я сел. Он почитал еще с минуту, а потом отложил, наконец, свои бумаги и уставился на меня поверх огромных очков.
— Здравствуйте, — сказал я. — Моя фамилия Лапшин.
Это я так пошутил. Он общается со мной не реже трех раз в неделю. Но он не принял шутки.
— Послушайте, Лапшин, — сказал он, — почему бы вам не смотаться на Северный полюс?
Я не вздрогнул, на что он, вероятно, в глубине души рассчитывал. Но внутренне все равно похолодел: я хорошо знаю своего шефа. Сейчас он не шутил. Сто процентов.
— Вы, по-моему, не расслышали, — спокойно произнес я. — Моя фамилия Лапшин, а не Шпаро. К тому же я не умею ходить на лыжах.