За снимок и негатив Стас получил пятьдесят рублей. Это был первый его гонорар.
Таким образом будущее его было определено. Он никогда не задумывался над проблемой выбора профессии.
Посвятив все свое время этому делу, он действительно стал профессионалом экстра-класса. Он делал фантастические снимки, за которые получал немыслимые по своим временам гонорары. Он фотографировал неверных жен и мужей, он специально занимался каждой следующей своей жертвой, продумывал целые операции, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте. И съел на этом деле собаку.
А теперь он, по существу, достиг вершины. Я бы не удивился, если бы узнал, что он пресытился своей профессией.
Услышав эту исповедь, я покачал головой и только и смог, что произнести:
— Ох, и ушлая же вы сволочь…
Какое-то подобие интереса к моей персоне мелькнуло в его глазах:
— В ваших устах это звучит как комплимент, — заметил он.
— Это и есть комплимент, — кивнул я. — Представляю, что вам пришлось пережить, чтобы довести свою профессию до совершенства. Чердаки, подвалы, ветки на деревьях. Онанизмом в детстве не увлекались?
— Все мы грешны, — туманно ответил он, и я оценил его деликатность. Беда не в том, что все мы занимались когда-то рукоблудием, беда в том, что кое-кто из нас так и не смог вовремя остановиться.
— Перейдем к делу, — предложил я. — Что вы хотите от меня? Ведь не подарить эти снимки вы сюда заявились?
Стас усмехнулся.
— Именно подарить, — сказал он, и я опешил.
— То есть как?!
— Именно подарить, — снова повторил он. — Вы не понимаете. У меня земля горит под ногами. За подобные снимки эти люди убьют кого угодно, и пока фотографии не опубликованы, они представляют серьезную опасность их обладателю.
Только теперь до меня стало доходить.
— То есть вы хотите сказать, — медленно проговорил я, — что если сейчас в дверь моей квартиры войдут те, о ком вы говорите, за нашу с вами жизнь никто не даст ни копейки. Так по-вашему.
— Да, — согласился он неохотно. — Поэтому спасти нас может только гласность. То есть немедленно опубликование хотя бы части этих фотографий. Это их остановит.
Нет, мне положительно нравилась эта его естественность — «нас»! Кто его сюда звал, интересно.
Но доля истины а его словах была.
— Нужен соответствующий текст, — произнес я, рассматривая снимки: сказал, чтобы хоть что-то сказать.
— Это по вашей части, — пожал он плечами.
Тут-то мне и пришла в голову эта мысль. Ничего выдающегося в ней, правда, не было, любой мало-мальски профессиональный журналист додумался бы до нее, но мне в тот момент она показалась гениальной.