Новая хозяйская метла чисто вымела почти всех бывших сотрудников «Икс Ойла», однако Петр Петрович был оставлен, что вызвало у изгнанных небольшой, но вполне искренний шок. Старомодный Петух со своим тихим, почти чопорным видом, со своим упрямым нежеланием воспринимать новое, человек, который ненавидел компьютер, потому что просто не понимал его, человек, которого, в свою очередь, не переносили на дух телефоны, постоянно ломаясь, как только Петр Петрович оказывался на расстоянии менее одного метра от аппарата, так вот, этот самый Петух никак не мог понравиться новым хозяевам из «Нефтьсибирьинвеста».
Но ведь понравился, черт его побери!
Вопреки всякому здравому смыслу, вопреки любой разумной логике. На работе был оставлен именно тихий Петр Петрович, а не молодой, бойкий на язык — русский, английский, японский и еще черт знает какой! — стремительно передвигающийся, непьющий с утра, трезвомыслящий атлет. Вот это да!
Слава вам, слава, Петры Петровичи прошлого, настоящего и будущего! Великая слава во все времена всем директорам кинотеатров «Родина»!..
Итак, Петух был оставлен, затем — повышен в своей кукольной должности зиц-председателя, а со временем и вовсе стал начальником над себе подобными. Одним из доверительных шагов, гарантирующих лояльность и уважение к его персоне, было назначение Петра Петровича на должность специального эксперта по проекту «Заря».
Держа все в великой тайне, фирмачи «Нефтьсибирьинвеста» отправили в круиз на Северный полюс именно Петра Петровича, интуитивно догадываясь, что это тот самый человек, который им нужен. И они не ошиблись…
Когда секретарь Петуха, молчаливый, всегда подтянутый лысый мужчина лет сорока со звонкой фамилией Геращенко, расшифровал ему радиограмму, присланную из «Нефтьсибирьинвеста», то Петр Петрович понял, что поспешил.
— Что будем делать? — привычно спросил он у Геращенко.
Тот молча пожал плечами, что, видимо, означало — а что тут поделаешь, все уже сделано. Зиц-председатель и его секретарь общались весьма необычным способом: за все время их знакомства молчаливый Геращенко не произнес и десяти слов, а когда все-таки нужно было что-то говорить, он не произносил слова, а выдавливал их, как пресс выдавливает из заготовки детали; и поэтому Петуху в основном приходилось разговаривать с самим собой.
— Ну, что мы будем делать?.. — переспросил самого себя Петух и тут же ответил: — А ничего мы не будем делать, совсем ничего… Ведь главное что?
Геращенко вопросительно посмотрел на шефа.
— Правильно! Главное — не волноваться… Там все в норме? — вдруг резко спросил он.