Так что в конце концов Вика вовсе не стала ложиться, чтобы передохнуть, как вначале собиралась, а сразу включилась в работу, да так увлеклась, что пришла в себя только от звонка у калитки. И пошла открывать ворота.
Александр-второй приехал на своей «тойоте», в костюме-тройке, в белой рубашке с галстуком. Словно не всего лишь вечер вместе со знакомой провести собрался, а по крайней мере предложение руки и сердца сделать.
Он вручил Вике букет цветов, две бутылки шампанского и коробку конфет, на которой было написано «С Новым годом!». Это в мае-то.
Вика была уверена, что конфеты — из тех, срок хранения которых истек. Но она запретила себе об этом думать, зная по опыту, как трудно ей будет, настроившись в таком негативном ключе, потом по-новому взглянуть на своего поклонника.
Надпись «С Новым годом!» может означать что угодно. Например… на кондитерской фабрике закончились коробки с майскими картинками. Или в стопку с коробками мая попалась вот эта, старая, и конфеты в ней вполне съедобны. Или… он знает, где можно по дешевке покупать конфеты, срок хранения которых истек. Или вот-вот истечет. Не графья!
Не получалось у Вики мысленно рисовать облик гостя светлыми красками. Раньше, когда Майор ее совсем не интересовал, Вика замечала, что он скуповат. И теперь он вряд ли переменился. В любом случае Санька Петровский такую коробку ей бы не преподнес.
Она прислушалась к собственным ощущениям: нет, желания оправдывать Майора у нее не возникало. И напрасно Вика уговаривала себя посмотреть на кавалера доброжелательно. Майор вел себя с ней так же, как и с другими женщинами. Не считал ее той, ради которой хотя бы на время стоит перемениться. Хотя бы сделать вид!..
Осознавать это было не очень приятно, но для копилки негативных заметок в отношении Александра-второго годилось. По крайней мере ее не станет мучить совесть, когда… Впрочем, об этом думать пока рано.
Стол Вика уже накрыла, все было готово за исключением пиццы… Боже, она же забыла убавить огонь в духовке! Едва Майор, то есть Александр, потянулся к ней губами, рассчитывая на вполне невинный дружеский поцелуй, как хозяйка дома с воинственным кличем оттолкнула его от себя и бросилась прочь.
— Что случилось? — растерянно вопросил гость, ощутимо ударившийся об угол письменного стола — Виктория в своем неистовом движении приложила его с такой неженской силой, какую в ее хрупкой фигуре трудно было предположить.
Пицца не сгорела. Но она так запеклась, что вместо мягкого хрустящего чуда кулинарии теперь являла собой нечто похожее на подошву с намертво приклеившейся к ней начинкой.