Но этого не произошло, и Бенни отстранилась. Хуже того, после размолвки с семьей у нее вошло в привычку не высовываться, она старалась ладить с людьми, не раздражать их, чтобы ей не сделали больно. В чем тогда смысл ее эскапады?
По правде сказать, Бенни очень хотела поступить в университет, что совпадало с желанием родителей. Но когда она решила, что стала взрослой и больше никто не будет душить ее свободу, а ее мир скоро расширится до границ нового окружения, оказалось: нет, кроме прочего, существуют жесткие рамки расы, сексуальной ориентации или политики и надо в них вписаться.
По большей части достаточно было чужого взгляда, напоминающего, что она нарушила некие условности. Вроде того взгляда, каким окинула ее белая подруга, увидев, как Бенни выходит из парикмахерской для чернокожих. Или того взгляда, какой бросила на нее однажды чернокожая соседка по кампусу, когда Бенни вошла в общую комнату и стала хихикать с белыми девушками. Или когда на нее поглядывали, но не заговаривали с ней на собраниях кампуса. Но взгляды – штука скользкая, вложенный в них посыл не так-то легко доказать. А вот пинок в лицо – вещь более конкретная.
Девица, толкавшая и пинавшая Бенни, перед тем донимала ее несколько недель. «Думаешь, ты лучше остальных?» – сказала она Бенни в тот вечер. Нет, Бенни не считала себя лучше других. Она просто не понимала, почему она чем-то хуже.
Потом она увидела разочарование в глазах родителей и смущение Байрона. Поэтому уехала в Европу, подальше от них, и начала изучать кулинарию.
В Италии Бенни влюбилась в новый город, в другую женщину и примерила на себя образ того человека, которым могла бы быть. Она думала, что ответом на то, что ее итальянская возлюбленная называла «disagio» – «дискомфорт», могло быть решение остаться здесь, за границей, чтобы удаленность от родного города сделала менее заметной пропасть, пролегавшую между ней и ее родными. Но дискомфорт Бенни преследовал ее.
Однажды она ужинала с интернациональной группой носителей английского языка. Все эти люди были «знакомые знакомых». Они весело и шумно устраивались за общим столом, вдыхая доносящиеся из кухни ароматы и обсуждая названия блюд из меню, и тут кто-то спросил:
– А откуда ты родом?
– Я? – переспросила Бенни. – Из Калифорнии.
Даже несмотря на то, что перед поездкой в Италию Бенни переехала из этого штата в другой, она в душе прежде всего оставалась девчонкой из Калифорнии. Она привезла бы с собой калифорнийский паспорт, существуй такая штука. Поправка: из Южной Калифорнии. Потому что это разные понятия.