– Замечательная идея! Вы делаете торты?
– Да.
– И вы художница?
– Я действительно занималась в художественном колледже, – поясняет Бенни, – а также окончила кулинарные курсы.
– Вы берете комиссионные?
– За торты? Или за рисунки?
Женщина смеется. Она протягивает Бенни визитку.
– Мне бы хотелось взглянуть на рисунок этого гребня, когда он будет готов. – Она указывает на свою визитку. – Можете мне его прислать? Мы постоянно ищем хороших иллюстраторов.
Бенни смотрит на визитку. Художественный редактор отечественной брендовой компании. Высокого класса. Эта женщина действительно хочет увидеть другие рисунки Бенни? Когда она уходит, Бенни подносит визитку к носу. Сандаловое дерево с нотками ванили и какао. Бенни улыбается.
Кто-то должен был давно рассказать об этом Марбл. Кто-то должен был подготовить ее к этому моменту. Она должна была заранее узнать об этом доме – на одну семью, в стиле бунгало, в округе Ориндж, Калифорния, неподалеку от Тихоокеанского побережья, с ароматом жасмина на заднем дворе и с гостиной, в которой полно фотографий смуглой женщины, очень похожей на Марбл.
Вероятно, электронных писем и телефонных звонков от адвоката было недостаточно, чтобы подготовить ее. Похоже, недостаточно было трансатлантического перелета и утреннего погружения в ванну гостиничного номера. Марбл сейчас пытается делать то, что делает обычно перед телевизионной камерой, когда она обращает минимум внимания на все сигналы вокруг нее, на все перемещения и жесты режиссера и команды сбоку и за камерой, а думает лишь об одном: о человеке, находящемся напротив, о человеке, с которым ей предстоит общаться.
В данный момент происходит то же самое: она пытается сфокусироваться на этих двух незнакомых людях, вызвавших ее сюда и теперь наблюдающих за каждым ее движением. Она старается следить за своими манерами, старается тепло, но не слишком широко улыбаться. Она идет вслед за ними в обеденный уголок, где накрыт стол – тосты, джем, яйца, кофе, чай и аппетитные булочки. Марбл приказывает себе сконцентрироваться только на людях, но в этом доме многое отвлекает ее. Вот диван, вот шторы, вот кофейник – вещи, которыми ее биологическая мать пользовалась всего несколько недель назад.
Кто-то мог бы предупредить Марбл об этой сумятице чувств, нахлынувших на нее. Кто-то мог бы сказать ей, что за завтраком с братом и сестрой она почувствует себя как на свидании вслепую – тщательно подобранные туалеты, разговор ни о чем и робкие взгляды с той и другой стороны. И недоумение Марбл: зачем она согласилась на это, зачем позволяет отрывать себя от собственного «я»? Эти люди, этот дом, этот кофейник – все говорит ей о том, что она не та, кем себя считала.