– Нужен туалет? – спрашивает Линкок, когда Байрон поднимается. – Марисоль, покажи Байрону, куда идти.
Тот кивает. Перед уходом не помешает пит-стоп. Шагая вслед за Марисоль по мраморному полу, Байрон слышит, как Линкок говорит:
– Знаете, я здорово увлекался игрой.
Остановившись, Байрон оглядывается. Отец его матери, опираясь на трость, наклоняется к Бенни и Марбл:
– Я любил играть в азартные игры, любил выпивать. Из-за этого я и потерял свою дочь.
Байрон поворачивается и подходит к старику:
– «Потерял свою дочь»? – Он осознает, что повысил голос. – Вы сказали, что потеряли дочь? – Теперь Байрон нависает над Линкоком. – Вы ее не потеряли, вы вышвырнули ее! Продали преступнику!
– Неправда. Все не так просто, – оправдывается Джонни Линкок. – У меня не было выбора.
– Не было выбора?! – Байрон выхватывает трость из руки старика и швыряет ее на пол.
– Байрон! – вскрикивает Бенни.
– Вы хотя бы имеете представление о том, на что обрекли ее? – гневно кричит Байрон. – Знаете, как нашей матери пришлось бороться за выживание? – Он указывает на Марбл. – Эта женщина, – говорит он, – первенец вашей дочери. Знаете, как ваша дочь забеременела ею?
– Хватит, Байрон, – увещевает брата Бенни.
– Знаете, что с нею произошло?
– Бай-РОН! – повторяет Бенни, повышая голос. Она никогда не говорила со старшим братом таким тоном.
Байрон смотрит сначала на Бенни, потом на Марбл, которая уставилась на него, сдвинув брови и приоткрыв рот. Байрон утирает пот со лба. Не следовало ему этого говорить. Во всяком случае, при Марбл. Ему хочется взять свои слова обратно, но это невозможно, поэтому он выходит из комнаты и направляется прямиком ко входной двери.
Четверть часа спустя, проехав по дамбе полпути до гостиницы, Байрон соображает, что у Этты, Бенни и Марбл нет второй машины и что он увез их багаж.
«Черт!»
На перекрестке Байрон поворачивает назад. Подъехав к дому Джонни Линкока, он видит трех женщин, стоящих у конца подъездной дорожки, словно они путешественницы, ожидающие на причале паром. Бенни и Этта обнимают Марбл за талию. Стоя на пороге, Марисоль наблюдает, как они садятся в машину и захлопывают дверцы.
Поскольку некоторые вещи просто немыслимы, мозг Лина сделает то, что должен. Он пошлет сигнал, который заблокирует поток кислорода, несущий недопустимые мысли. Он затопит кровью свой тыл и замкнет накоротко мысль, пытающуюся проскочить через кору головного мозга. И у Лина останется лишь это: воспоминание о десятилетней Кови, которая вместе с Банни и соседскими детьми, выбравшись из заднего отсека его универсала, с восторженным визгом бросается к водопаду и прорывается сквозь завесу воды. Ее смех и вопль «Посмотри на меня, папа!» мешаются с грохотом водопада, эхом отдаваясь под сводами грота у нее за спиной.