. Нас восемь человек, мы сидим на потертых деревянных стульях, одеты в простые льняные пижамы-курты
[12], которые нам выдали этим утром. Одно из правил этого ретрита: нельзя носить собственную одежду. Также нельзя использовать собственное имя. И никакого телефона. Вы должны сдать его в начале недели, и вам его вернут только на полчаса ночью или в экстренных случаях. К тому же здесь нет Wi-Fi. По крайней мере, для гостей.
Когда мы приехали, нам подали обед в отдельные спальни, чтобы мы не встретились раньше полудня. Комнаты представляют собой старые монашеские кельи с побеленными стенами и развешанными повсюду картинами с изображением Мадонны. (Кстати, стены келий частично разломаны. Ясное дело, у монахов было достаточно места для кроватей королевских размеров, письменных столов и оттоманок ручной работы из сувенирного магазина.)
После обеда я уселась на льняное покрывало кровати, пытаясь сосредоточиться на своем сюжете и лишь изредка просматривая на ноутбуке фотографии Гарольда. Затем нас по отдельности привели в это помещение и попросили хранить молчание. Итак, я сижу с группой совершенно незнакомых мне людей, с которыми я не обменялась ни единым словом, только парой застенчивых улыбок. Еще пять женщин и двое мужчин. Все они старше меня, за исключением худого костлявого парня, которому на вид лет двадцать, и девушки, которая похожа на студентку колледжа.
Все это изрядно напрягает. Кажется странным. Хотя, честно говоря, я знала, что так и будет. Я прочитала кучу онлайн-отзывов, прежде чем записаться на этот курс, и девяносто процентов из них описывали его как «интенсивный». Остальные использовали такие слова, как «эксцентричный», «захватывающий», «сложный» и «много чертовых психов». А также «возвышенный» и «изменяющий жизнь».
Я предпочитаю верить в «возвышенный» и «изменяющий жизнь».
– Теперь позвольте мне объяснить вам философию этого литературного ретрита, – говорит Фарида и делает паузу.
Она часто делает паузы как бы для того, чтобы обдумать свои слова, перед тем как произнести. Ей за пятьдесят, она наполовину ливанка, наполовину итальянка. Я знаю это, потому что читала ее книгу о двойном наследии под названием «Я и я». По крайней мере, я осилила половину. (Книга немного длинновата.) У нее гладкие темные волосы и спокойные манеры, и она одета в ту же льняную пижаму-курту, как и все мы, за тем исключением, что сидит она на ней намного лучше. Могу поспорить, она шила свой костюм на заказ.
– На этой неделе неважно, как вы выглядите, – продолжает она. – Или каково ваше происхождение. Или даже как вас зовут. Речь идет исключительно о ваших текстах. Уберите свое «я», и ваш текст засияет.