— Кхы, кхы... пойдем, — сказал Стрежнев и кивнул на люк.
Спустились. Семен встал наготове у щитка приборов, сосредоточился, как верующий перед молитвой. Стрежнев молча качал масло, и стрелка манометра, подрагивая, помаленьку двигалась вверх. Вот она остановилась возле цифры 2, Стрежнев с натугой качнул еще раз и сделал шаг назад.
— Ну?.. — отрешенно сказал Семену.
Семен вдавил кнопку стартера. Тяжело, медленно повернулось внутри двигателя.
Оба ждали: сейчас еще раз вздохнет, проворотит, стрельнет чихом и пойдет...
— Чах! чи-чша-ша-а-а... — виновато выдохнул дизель и стал.
Переглянулись, Семен отпустил кнопку.
— Застыл, — сказал он. — Покачай еще масла.
Стрежнев покачал. Семен снова нажал кнопку. И снова три тяжелых оборота, и опять тяжелая тишина.
— Не возьмет, — заключил Семен.
Пробовали все подряд. Старались как можно больше облегчить двигатель: открывали клапаны, держали у решетки всасывающего коллектора факел — подогревали воздух... Но двигатель тяжело, будто хромой, едва волочился за стартером, изматывал его слабые силенки.
И опять проверяли все сначала: насосы, угол опережения подачи топлива, фильтры, краны, солярку...
Все было исправно, но двигатель не подчинялся.
— И чего ему надо, уперся, как бык... — вздохнул Семен.
Оставалось непроверенным только газораспределение.
И оба теперь думали об этом, но оба молчали, потому что не знали оба, как его регулировать.
А признаться было стыдно. Стрежневу — потому что не научился за всю жизнь делать этого, хотя капитану вроде и не обязательно. Семену же — надо было бы, да тоже не знал. Нет, знать-то он знал, но не надеялся, что справится один: не помнил всего толком, давно не приходилось. В двигателе это самая сложная, тонкая регулировка.
Наверху, где-то совсем рядом, возле катера надсадно взревывал трактор. Вышли поглядеть. Трактор по другую сторону заливины устанавливал на гриве тесовую будочку на санях. На боках ее висели спасательные круги.
— Дожили, — сказал Стрежнев.
— Чего это? — спросил Семен, разглядывая приехавший домик.
— Будка для перевозчика, завтра на лодке возить будут... Время-то — май. Весь мир через реку повалит — стыда не оберешься, стоим, как памятник, накрасились.
Они снова спустились в машинное, теперь пробовали по-отчаянному, уже не жалели аккумуляторов. Пытались и с факелом и без факела, с клапанами и без клапанов... Но так ничего и не добились, только заметно «посадили» аккумуляторы да измучились сами.
Больше не ругались, не строили никаких догадок. Молча захлопнули машинное отделение, а потом долго сидели на скамейке перед рубкой, откинувшись на леера.