Она отжала тряпку в ведро. Вода была розовой. Ника замерла, мокрый жгут выпал из рук и шмякнулся на пол.
— Ну так зови всех! Но только сначала нужно милицию и «скорую»!
Не дожидаясь, пока Ника выйдет из ступора, соседка махнула рукой и метнулась к телефону. Как сквозь вату, Ника слышала ее возбужденный голос:
— Я иду с дежурства, вижу — дверь открыта у соседей. Вошла, а здесь покойница. Что? Адрес? Пишите. — Она продиктовала адрес. — Я кто? Соседка. Терентьева… Светлана Николаевна… Послушайте, что вы все вопросы задаете? Вы приезжайте! Дома дочка, но она никакая! А «скорую» вы будете вызывать? Хорошо, приезжайте! Терентьева я, Терентьева! Никакого обмана. Приезжайте уже! — Она сердито бросила трубку на рычаг. — Видишь, милиция какая пошла — то ли розыгрышей боятся, то ли работать не хотят, и «скорую» нам надо самим вызывать…
Она набрала «03» и заговорила уже с пониманием ситуации:
— «Скорая»? Пишите адрес! Тут человек перерезал себе вены. Она моя соседка. Обнаружила случайно… Фамилия Терентьева. Когда возвращалась с дежурства, увидела, что дверь открыта. Зашла, а здесь такая трагедия… В квартире дочка, студентка, она с моей в одном классе училась…
Закончив разговор, тетя Света передала трубку Нике. Та опять позвонила отцу, но в трубке по-прежнему тянулись безответные гудки. Немного помедлив, Ника набрала номер сестры.
Через пару минут в трубке раздался сонный голос:
— Это кто?
— Наташ, мама умерла. Приезжай!
— Как умерла?! Когда?! Что ты несешь?!
— Приезжай, Наташенька, пожалуйста! Мама…
Ника силилась закончить фразу, но слезы мешали.
Комната постепенно наполнялась людьми. Шумно протопал наряд милиции из трех человек, отрывисто переговариваясь, вошла бригада врачей. «Скорая», как ни странно, появилась быстро, огласив сонный двор воем сирены, правда, непонятно было, зачем ее включать. Все происходило, как в дурном сне. Нике задавали какие-то вопросы, она что-то путано объясняла. Кружилась голова и слегка подташнивало. А сестра все не ехала. Тетя Света подвела к Нике доктора. Он оттянул ей веко холодным жестким пальцем, измерил давление. Открыл саквояж и, вскрыв одну из ампул, что-то вколол в вену. Прижимая к безвольной руке Ники ватный тампон, он вполголоса обратился к милиционеру:
— У девушки шок. Давление очень низкое, слабая совсем… Отложите выяснения до утра.
Опираясь на плечо тети Светы, Ника добрела до дивана и провалилась в небытие. Очнулась она в больничной палате.
Елена была единственной дочерью художника Никитина, известного на весь Советский Союз. Он был не только наделен большим талантом, но и обласкан властью. Его выставки никогда не запрещали — наоборот, большие начальники мечтали заполучить портрет его кисти. Никитину даже поступали зарубежные заказы — от лидеров компартий. Он ездил в Болгарию писать портрет Тодора Живкова, в ГДР — Эриха Хонеккера, в Испании писал знаменитую революционерку Долорес Ибаррури. Словом, в семье были деньги, а вот счастья было немного. Родители развелись, когда Лена закончила художественное училище. Квартиру Никитин оставил бывшей жене и дочери. Лене он потом много помогал — и с устройством выставок, и с заказами. Как художнику ему было радостно, что его талант нашел продолжение в дочери.