— Все, что касается моих друзей, касается и меня. Ну?
— Не стоит, — сказал Гуннар. — Тебе есть что терять.
Эрик усмехнулся.
— Мне уже много лет нечего терять. Снорр, не дури. Готов поспорить, это очередная ошибка.
Гуннар подвинулся из-за его спины.
— Не знаю, что я якобы натворил в этот раз, но свидетелей не приглашают, держа меч наизготовку. А на дыбу я больше не дамся.
— Убийце там самое место, — сказал Снорр. — Не пойдешь добром — приведем силой.
Гуннар коротко глянул на Вигдис.
— Уйди, пока не началось.
— Нет. Мне тоже нечего терять.
— Уйди, я сказал!
Ей-то как раз терять было что.
— Как здоровье твоей жены, Калле? — подала голос Ингрид.
— Жаль будет, если твой ребенок не узнает отца из-за дурацкого недоразумения, — подхватил Эрик.
Стражник побледнел, но с места не двинулся.
— А твоя мать, Фолки? — продолжал целитель. — Кто присмотрит за ней?
— Не твое дело! Ты отказался ее лечить!
— Потому что меня позвали слишком поздно. Сам Творец бы не смог поставить ее на ноги. Но…
Снорр ощерился.
— Прекратите балаган! Вы не посмеете. Убийство стражника — это виселица.
— Убийство? — ухмыльнулся Эрик. — Чтобы доказать убийство, нужны трупы. А трупов не будет.
На его ладони блеснул ослепительно-желтым язык пламени, и тут же погас.
— Даже костей не останется. Ветер унесет пепел.
— Вы не посмеете, — уже не так уверенно сказал Снорр. — Свидетели…
— Кто? Завсегдатаи «Шибеницы» еще глаза не продрали.
— Я очень не хочу никого убивать, — сказал Гуннар. — Но в допросную я хочу еще меньше.
— Хватит! — рявкнул из-за спины Руни.
Откуда он здесь взялся?
Стражники подобрались, на лицах проступило облегчение.
— Вон отсюда.
Стражу будто ветром сдуло. Руни вздохнул, глядя им вслед.
— Не знаю пока, кто посмел отдать приказ через мою голову, но разберусь. Пошли пожрем, что ли.
Трактир по дневному времени был почти пуст, и все же едва служанка отошла от стола, все звуки стихли.
Руни вытащил из-за пазухи завернутый в ткань короткий болт — и Гуннар с первого взгляда понял, к какому самострелу он подходил. Неужели кто-то из родичей тех одаренных потребовал разбирательства? Обычно подобные стычки судей не слишком интересовали: одаренные опять что-то не поделили, сцепились, проигравший, если жив остался, возместит ущерб, нанесенный чужому имуществу. А если нет — то и суда нет. Впрочем, из-за свороченного ставня вряд ли кто-то стал бы жаловаться — себе дороже обойдется. И едва ли стража пришла за ним из-за того поединка. Они не запрещены, в конце концов, и убийцей за подобное назовут разве что родственники проигравшего, но не стражники. Тогда что?