— Нет.
— Тогда зачем?
Вигдис улыбнулась. Взгляд на миг стал отсутствующим, словно она пыталась заглянуть куда-то внутрь себя. Ладонь легла на живот.
Гуннар похолодел.
— Это… точно? — просипел он.
— Слишком мало времени прошло.
Гуннар обмяк, облегченно выдыхая и удивляясь своему страху.
— Вот, значит, как, — медленно проговорила она. Неторопливо поднялась.
— Знаешь, я была неправа.
Она стремительно наклонилась, ухватив рукоять его меча сквозь подол платья. В следующий миг Гуннара унесло в сторону, приложив о стену.
— Ничего не будет зря, — донеслось сквозь звон в ушах.
Следом полетел стол, Гуннар едва успел увернуться, вскочил, рука ухватила пустые ножны.
Она, усмехнувшись, уронила меч, прицельным пинком отправила в дальний угол комнаты. Следом полетели амулеты.
— Я тебя не отпущу. Если уж я загубила душу, то пусть хотя бы не впустую.
— Ты сошла… — Гуннар осекся на полуслове
Это не она, это он сошел с ума. Неужели он всерьез собирался уйти? Кто защитит ее от чистильщиков? И как он сам будет без…
Он застонал, сжимая виски.
— Зря ты так, — улыбнулась она.
Он всегда любил ее улыбку. Всегда… Любил…
— Просто дай мне все исправить. Ты забудешь, и мы снова будем счастливы. Как раньше. Вместе.
— Нет, — выдохнул он.
И последним отчаянным усилием, ломая отказывающееся подчиняться тело, рванулся к окну, где на полу лежал осколок стекла. Подхватил его. Боль, распоровшая ладонь, обрадовала. Пока он — еще он. И успеет добраться до Вигдис, пока разум окончательно не откажется подчиняться. А если нет — успеет полоснуть по горлу себя.
Мышцы не слушались, мозг вопил, что он обезумел, но Гуннар сумел все же одолеть эти два шага. Вновь ощутив себя — собой за миг до того, как стекло вспороло ей горло.
Вигдис вскинула руку к шее, между пальцами побежали ручейки крови. Он ждал, что она попытается остановить кровь, или последним плетением размажет его о стену — он бы обрадовался смерти. Но она только медленно осела на пол, не отрывая взгляда от его глаз.
Когда вернулись чистильщики, Гуннар сидел на коленях, держа ее за руку и глядя в мертвое лицо, которое так и не запятнала кровь. Он не повернул к ним головы. Уже все равно.
— Оставишь так или сжечь? — спросил породистый.
Гуннар поднял голову.
— Ее некому хоронить.
— Задний двор?
Гуннар кивнул.
— Отойди, — скомандовал чистильщик — Фроди, Кнуд…
— Я сам.
Она всегда была легкой в его руках, там почему мертвое тело сейчас казалось почти неподъемным?
С рук чистильщика слетело пламя — ярко-желтое, почти белое. Тело шевельнулось. Гуннар знал, что это просто сжимаются от жара мышцы, и все же рванулся к костру, словно на миг поверил, что она ожила. Кто-то ухватил его за локоть, Гуннар замер.