Народа, как всегда, было полно, и большую часть посетителей Гуннар знал если не по именам, то в лицо. Вон сдвинули два больших стола восемь… нет, сегодня семеро из отряда Скегги Рыжего. Четыре одаренных, если считать самого Скегги, которого почему-то не видно. Четыре меча, младшие сыновья благородных, из тех, кому ни титула, ни земли не достанется, если старшие братья к Творцу не отправятся прежде родителей. На поклон Гуннара они ответили ответным поклоном и снова сдвинули головы, переговариваясь. Плетение, защищающее от чужих ушей, впрочем, не накинули, значит, не о деле. Какие-то пришибленные они сегодня, не шумят, как обычно, подавальщиц за задницы не хватают.
А вон за тем столом у окна, как всегда, отряд Сигрун. Два парня, две девушки, все одаренные. Поговаривали, водились за ними темные делишки, Руни ворчал, но доказательств не находил. Гуннар себя образцом добродетели и нравственности не считал, но на всякий случай давно присмотрелся ко всем четверым: где живут, куда ходят. Если доведется на кого-то из них охотиться, придется туго: живут вместе и на улице редко поодиночке появляются. Впрочем, когда доведется, тогда Гуннар и будет думать. Им он кланяться не стал: эта компания «пустых» за людей не считала.
Он зашагал к столу, который заняли сидели Ингрид и Эрик, по дороге перекинулся парой слов с отрядом мечей — хорошие ребята, наслышан, хотя вместе ходить не приходилось. Обменялся поклонами еще с полудюжиной парней, сидевших в глубине зала. Вигдис не было, может, и к лучшему.
Он взял у подавальщицы пива, после визита к Руни еду впихнуть было некуда, и приготовился слушать.
Эрик тянуть не стал. Стихли все звуки под укрывшим стол плетением, и целитель бесцеремонно поинтересовался:
— Как у тебя с деньгами?
— Не жалуюсь. Но Руни сказал, сколько надо, и столько…
— Столько с тебя никто и не спросит. Но дело не только в золоте. — целитель помолчал. — Нужно будет съездить кое-куда. Я собирался сам, но роженица…
— Без тебя не разродится? — удивился Гуннар. — Вроде невелико дело.
— В прошлом году ее муж думал так же. — Эрик невесело усмехнулся. — Меня позвали на исходе вторых суток. Ребенка пришлось расчленить в утробе, чтобы спасти женщину.
Он покачал головой.
— И говорил же я ему, не подходи к ней хотя бы год, дай оправиться. Нет, как же без супружеского долга… Словом, сейчас она носит двойню. До срока еще месяц, никогда не угадаешь. На Иде я бы ее оставил, но с Иде нехорошо вышло… — Он махнул рукой. — Так что я из города отлучиться не могу, а время идет. Поэтому придется тебе.