— Не каждый день что-то появляется, сам понимаешь. Олаву его помощника нашел?
Занятно, и это знает. Гуннар помедлил, негромко спросил, глядя в глаза:
— Работы нет, или ее нет для меня?
— Ее нет. — Руни отвел взгляд. — Я сделал все, что мог, вытащив тебя оттуда. Но…
— Репутация, — кивнул Гуннар.
— Пойми, ко мне приходят как к начальнику стражи, а не…
— А не к тому, кто якшается с убийцами, — усмехнулся он. — Понимаю. Прости, больше не побеспокою. Сколько ты положил на стол верховному вместе с допросными листами?
— Ты ничего мне не должен. Может, потом, когда все подуспокоится…
— Едва ли. — Гуннар поклонился. — Еще раз благодарю за заботу.
— Погоди. Я слышал, у тебя из дома кое-то пропало. Постараюсь найти.
— Так тебе и скажут.
— Нет, конечно, — хмыкнул Руни. — Но я знаю, кого послать с расспросами и к кому. Всему должен быть предел.
Очень хотелось, уходя, шарахнуть дверью, но милая девочка Сив ничем этого не заслужила. А вот Руни наверняка понимал, что делает — что ж, своя рубашка всегда ближе к телу, ничего иного и ждать не стоило.
Кажется, сказанное в сердцах станет пророческим — сдохнуть ему под забором. Занять не у кого, наверняка до всех знакомцев слухи уже дошли, невиновные ведь не оказываются над свежим трупом по уши в крови, верно? Да и занятое надо будет возвращать, а как? Отчаиваться рано, конечно: если уж совсем ничего не подвернется, пробежится по трактирам, которых в Белокамне не меньше пяти дюжин, да с полдюжины постоялых дворов. Где-нибудь да нужен будет вышибала. Совсем не тот заработок, к которому он привык, но сойдет на первое время. А не получится можно будет выйти на рыночную площадь, в тот ряд, где собирались наемники, не успевшие сделать себе имя. туда приходили купцы, искавшие меч для небольших и не слишком хорошо оплачиваемых поручений, но иногда могло и повезти.
Как в тот раз, когда на рынок явился Колльбейн Дюжий, искать людей для охраны каравана. У него, младшего сына купца, золота было в обрез, да и само предприятие выглядело чересчур рискованным слишком далеко, слишком надолго. Повезло.
Но на рынок это на крайний случай, другого ничего не останется. Белокамень большой. работа найдется… если и на другой конец города слухи не дойдут. А вдруг дойдут — останется только убраться из Белокамня, сменить имя и молиться, чтобы никогда в жизни не встретить старых знакомых. И таким образом признать, что все же виновен.
Он решил, что бегать-искать будет завтра, все-таки силы еще не до конца вернулись. К тому же завтра как раз придется съезжать из «Аиста», подыскивая нору попроще и подешевле. Зашел к скорняку, сказал что передумал и готов продать шкуру. Будет какой-нибудь купец хвастать, выдавая за свой трофей, пусть. И Вигдис обойдется без шикарного ковра у камина.