— Среди одаренных прошел слух, что это дурное место, — сказал Эрик. — Сперва пропал Скегги. Потом погиб Эйлейв, а на следующий же день — Гест…
Так это Гест был третьим… Немудрено что двое одаренных, оставшихся от отряда Скегги, уехали.
— …и после сегодняшнего, когда меч одолел дар, думаю, одаренных в этом трактире станет еще меньше. Бьёрн уже готов сжевать собственную бороду.
— Выходит, остались самые отчаянные? — хмыкнул Гуннар. Оглядел зал — приятели Альрика переместились за стол, где сидела Вигдис и купец с мордоворотами. Все правильно: горе горем, но дело — делом. А Вигдис — умница. Эрик со своими расспросами подождет.
По обычаю победителю поединка не мстили — меч указал правого, и говорить больше не о чем. На деле же случалось по-разному. Некоторые порой решали, что Творец ошибся: в конце концов, многие считают, что Он на стороне того, кто сильнее. Другие весьма вольно трактовали обычаи, как та компания сопляков. Так что правильно Вигдис дала друзьям Альрика время остыть. Или, наоборот, спланировать месть спокойно, но тут уж не угадаешь. С этими мстителями как бы на Вигдис беду не навлечь. Поди пойми, что тут лучше: вовсе без охраны или с таким охранником, которого самого защищать нужно. Он выругался про себя.
— Остались самые отчаянные или самые несуеверные, — пожал плечами Эрик. Гуннар не считал себя суеверным, но будь он одаренным, трижды подумал бы, оставаться ли в «Шибенице» до позднего вечера. Эрик и Ингрид настолько уверены в себе, или… да сколько ж можно!
Он поднялся.
— Пойду с Бьёрном поговорю. Увидимся.
За столом Вигдис одаренные бурно спорили с купцом, только ни звука не долетало. Гуннар пригляделся внимательней, невелика наука читать по губам. В цене сойтись не могут. Значит, это надолго. Он подошел к стойке, заказал еще пива.
— Скажи, а в тот вечер, когда исчез Скегги, много народа здесь было?
Бьёрн поморщился:
— Не начинай. Олав всю душу вымотал еще тогда.
Гуннар улыбнулся: положил на прилавок несколько монет. Трактирщик фыркнул.
— Еще не все к дуболомам перебрались? — поинтересовался Гуннар.
«Дуболомом» Бьерн называл трактир «У дуба», стоявший в соседнем квартале. Дуб там и правда рос, огромный, по слухам, оставшийся с самого основания города. Поговаривали, что взаимная нелюбовь трактирных хозяев началась еще три поколения назад, переходя по наследству вместе с заведением.
Бьёрн разразился проклятьями.
— Понимаю, — сказал Гуннар. — И тебя, и их. Мне-то бояться нечего, тот изувер только на одаренных охотится. И охотится, пожалуй, всерьез. Будет еще пара трупов — и остальные в «дуб» переберутся. Может, и к лучшему, мечам вроде меня просторней будет.