Изменилось бы что-то, если бы людей в карауле было больше, пусть стража и оказалась бы длиннее? Эрик надеялся, что ему никогда не придется решать за других, а потом думать, что было бы, если… Ему и своих забот хватало, а командовать людьми он не согласился бы ни за какие коврижки.
Шатру, предназначенному для простых воинов, тоже досталось — покосился, после того как перерубили несколько растяжек, в нем чернели прорехи. Но лунный свет сквозь плотное полотно почти не проникал, и Эрик, не колеблясь зажег светлячок. Будет шатер светиться в чистом поле. Плевать. И без того уже вся округа знает, что они здесь.
Стига в шатер не принесли — видимо, решили, что помощь целителя ему уже не нужна, и отправили туда, где ночевали Гарди и Фолки со своими оруженосцами. Принесли того русого парня, что жаловался на унесенный Фолки самострел, с дырой между ребер. Воздух со свистом входил в рану и не выходил обратно, грудь и шея парня раздулись и скрипели при каждом прикосновении, точно утоптанный снег, губы посинели, и сердце еле билось. Еще один раненый лежал без сознания с пробитой головой, но разум не погиб, и, значит, все обойдется. С полдюжины легкораненых — сломанные ребра, содранный кусок скальпа, несколько порезов, пара шишек. Над одним потешались все, кому не лень — слуга слишком проворно ринулся под телегу, удирая от чужака с ножом. Эрик мог бы поспорить, что в другое время эти люди и к обычному-то лекарю не стали бы обращаться, перевязали бы друг друга да ждали, пока заживет. Но зачем терпеть неудобства, когда можно обойтись без них?
Он не стал никому отказывать. И без того эта ночная стычка обошлась им в пятерых убитых — и двоим, насколько Эрик понял из разговоров тех, кто приходил к нему лечиться, перерезали горло, подобравшись из-за спины. Когда поднялась тревога и успели собраться, дали отпор… Нападавших положили почти втрое больше — Эрик попытался припомнить, скольких он мог бы записать на свой счет, но числа не сходились хоть тресни. В итоге плюнул — что толку, своих-то это все равно не вернет. Удержал троих до того, как они отправились к Творцу, и ладно.
Эрик отпустил последнего раненого, сел на землю — двое тяжелых спали, и в палатке никого не осталось. Снаружи доносились голоса: стаскивали на край лагеря мертвых, отделяя своих от чужих, проверяли лошадей, собирали разбросанное с телег, хотя вот это уж точно могло подождать до утра, все равно, пока не вернется Фолки со своими людьми, с места не сдвинутся. Наверное, надо было идти помогать. Но не хотелось попадаться на глаза Хауку — двоим тяжелым еще придется подновлять плетения на следующий день, и тому, со сломанными ребрами, тоже, хотя этот на самый крайний случай обойдется и повязкой. Эрик не лукавил, когда говорил Вигге, что не останется там, откуда его погнали, но не любил оставлять дела незаконченными.