Эрик невольно задумался. С тех пор, как чистильщики забрали его прямо с защиты магистерской диссертации, он забыл, что такое спокойная жизнь, а потом и вовсе перестал к ней стремиться. Но в какой мере его заботы были созданы им же самим? Ответа не было.
Хаук подошел к кобыле, погладил ее по холке.
— Что случилось, девочка? Такая умница, такая спокойная…
Снова повернулся к Ингрид.
— Бруни, мой оруженосец, просил заменить ее на коня с норовом, более подходящим для воина. Слишком спокойная кобыла, ребенка можно сажать. Или женщину.
— Она обучена под дамское седло? — поинтересовалась Ингрид.
Кобыла положила голову на плечо Хауку. Тот погладил ее по морде, еще и еще раз.
— Спокойная девочка, хорошая девочка… Ну что с тобой? Испугалась? Кто тебя обидел?
Эрик едва удержался, чтобы не поинтересоваться, не хочет ли наниматель спросить, что с Ингрид? Улетела-то она здорово. Потом представил, какое выражение лица у нее будет после «хорошей девочки» и вопроса, не испугалась ли, и едва не рассмеялся. А уж обидеть она сама кого хочешь может. То ли Хаук это понял, то ли рассудил, что раз ни она, ни Эрик не выказывают беспокойства, то и ему волноваться не о чем.
Кобыла заржала, точно жалуясь. Хаук снова ее погладил, посмотрел на Ингрид.
— Управляющий говорит, что под дамское седло не учил. Я собирался, но когда окажемся на месте. В дороге не до того. Аделе она в самом деле подошла бы больше, чем Бруни.
— Но пока Адела на ней не ездит?
Хаук помедлил с ответом.
— Вообще-то это я намеревался расспрашивать. Какого рожна кобыла, с которой до сих пор не было никаких забот, сходит с ума, как только на нее садишься ты? И зачем вы ее расседлали? Что вы искали — или хотели скрыть?
Он стянул чепрак, перекинув его через плечо, погладил лошадиную спину. Выругался, когда рука его остановилась рядом со ссадиной размером с ноготь.
— Немудрено, что она понесла. Вернемся — велю высечь оруженосца. Поленился чепрак расправить как следует.
— Он сам ее седлает или препоручает слугам? — спросила Ингрид.
— Сам.
Ингрид кивнула, задумчиво сведя брови.
— Думаю, оруженосец ни при чем. — Она подняла раскрытую ладонь, на которой лежала колючка дурнишника. — Вот это я нашла, когда залезла под чепрак.
Эрик выругался. Сама она попасть под чепрак никак не могла. И тот, кто сунул туда эту колючку, рассчитал верно — какое-то время она лежала, беспокоя лошадь, но не причиняя резкой боли. Но как только Ингрид откинулась назад, оперевшись на заднюю луку, колючка шевельнулась, впиваясь в спину, и терпение животного лопнуло.
— А еще я думаю, — продолжала Ингрид, — что подобрали ее вовсе не для меня. И просто воспользовались случаем.