Эрик пожал плечами, коротко поклонился, дескать, как прикажешь.
— Да я не тебе. Фолки, не смей задирать моих людей.
Тот проворчал что-то себе под нос, но спорить не стал. Хаук забрал у него недоуздок, кивнул Эрику.
— Пойдем. Пока еще что-нибудь не случилось.
— А что-то уже случилось? — вскинулся Фолки.
Хаук криво усмехнулся.
— Тварь случилась. Лошади, вон, разбежались. С обозом непонятно что. Тебе мало?
— Я думал еще… — Договорить он не успел, конь резко припал на переднюю ногу, и всадник чуть не слетел, припав к шее. Выругался, когда, едва восстановив равновесие, конь снова пошатнулся, заржав. Сполз с конской спины, охнул. Вместо копыта правая нога жеребца опиралась на сложившуюся под прямым углом бабку.
— Норы, — выругался Хаук. — Пасючьи норы, чтоб их.
Похоже, не только Эрику стоило следить за языком.
Конь снова оступился, Фолки дернулся, будто у самого оказалась сломана нога.
— Что ж за напасть такая! То Адела, то твари, то вот… Хаук, ты за благословением перед походом ходил?
— Ходил.
— Словно прокляли… — Он зыркнул на Эрика. — И я даже подозреваю кто.
— Языком не мети, — оборвал его Хаук.
— Языку моему ты не указ, пока не в бою. И я говорю, что все беды начались, когда ты подобрал этих двоих выродков.
Конь, постояв на трех ногах, попытался найти опору и снова едва не упал. Опустился наземь, поджав ноги. Заржал. Фолки, присев рядом ткнулся лбом в конскую морду.
— Что ж так… я его сам жеребенком выхаживал. Что ж так глупо-то…
Он поднял голову, выпустил недоуздок. Повторил:
— Что ж ты так… — Он повернулся к Хауку. — Говорят же, что Творец проклинает их при рождении, а дар — от Насмешника. И что приличные люди с ними не водятся. Моя семья никогда с ними не якшалась, а ты едва связался — и началось.
Эрик мог бы заметить, что его величество не чурается «якшаться» с одаренными. Что если бы не он и Ингрид, Адела была бы мертва — не свалилась бы с седла, так задохнулась. Что не предупреди он о тварях, погибла бы половина их людей, если не все.
Он оставил мысли при себе. Если Фолки искренне верит в то, что несет — переубеждать бесполезно. Если пытается зародить сомнения в голове Хаука, чтобы тот отослал таких неудобных одаренных — бесполезно вдвойне.
— Ерунду болтают, — отрезал Хаук. — И хватит об этом.
— А ты мне рот-то не затыкай!
— Не при людях.
— Где тут люди? Этот выродок? Серая понесла, едва его баба на нее села — кобыла, которой я бы собственного сына доверил! Цветы эти, мать их так и разэтак, из-за которых мы тут встали. Кто сказал, что они ядовиты?
— Я сказал, — все так же спокойно заметил Хаук.