Из разговоров прислуги он понял, что благородные позвали к столу чистильщиков. Эрика никто звать не стал, и едва ли потому, что не нашли места — впрочем, за это он был благодарен, снова гадать, какого рожна нужно Коллю, ему вовсе не улыбалось.
В благодарность за еду он снова наплел воды. Уходить не хотелось — по крайней мере, пока не уберутся чистильщики. Вряд ли они заявятся к кухонному костру. А если Эрик кому-то понадобится, так позовут. По-настоящему затеряться здесь все равно нельзя.
Он уселся, подставив лицо солнцу и закрыв глаза. Клонило в сон, когда чистильщики уедут, надо будет последовать примеру Вигге.
Тень упала на лицо. Эрик открыл глаза: рядом переминался Ове. Эрик не стал ему помогать — молча ждал.
— Я прощенья просить, — выдавил тот.
Эрик пожал плечами:
— Не меня же ты хватал. Иди, Ингрид ищи, а она потом мне скажет, простила тебя или нет.
— Ее госпожа Адела от себя не отпускает.
— Ну так отпустит когда-нибудь. Только сразу с поднятыми руками подходи, а то Ингрид решит, что ты опять «со всем вежеством». А у нее рука тяжелая и без плетений.
— Простите, господин. — Ове бухнулся на колени. — Нечистый попутал. Про одаренных всякое говорят, вот и не удержался…
— Говорю же, не передо мной извиняться надо. Я с тобой рассчитался.
Челюсть у Ове и правда распухла, налилась багровым. Любо-дорого посмотреть.
— И перед ней извинюсь, когда вернусь. Я с господином иду чистильщиков провожать.
— А я-то тут причем? — не понял Эрик. — Иди себе. Вернешься — тогда прощения и попросишь.
— Я слышал, господин Фолки говорил, что если с утра с плетениями что-то не сделать, можно калекой остаться. Он потому своего жеребца и не берет.
Ах, вот оно что…
— Калекой-не калекой, но кость держаться перестанет. Только, опять же, я-то тут при чем?
— Выходит, если нас что-то в пути задержит, рука опять сломается. А мне никак нельзя со сломанной рукой. Смилостивьтесь, господин…
Эрик долго смотрел на него. Ове снова заерзал.
— Все, что я могу сделать, — сказал Эрик прежде, чем Ове опять бухнулся лбом оземь, — дать несколько лишних часов, если сейчас повторю плетения. И забинтовать как следует, на случай, вдруг вы все-таки запоздаете. Будет держать хуже, чем лубки, но лучше, чем вообще ничего.
— И за то век благодарен буду.
Эрик вздохнул — вроде сегодня ничем особым не занимался, а способность плести почти истощил. Хоть бы ничего не случилось больше!
— Давай руку.
Хорошо, что подновлять чужие плетения проще, чем плести самому.
— И тащи бинты.
Ове вернулся через пару минут. Эрик глянул на то, что он принес. Нет, эти перевязки были бы хороши на ранах — мягкая ветошь, отлично впитывающая сукровицу и гной, но держать сопоставленную кость она не будет. Он поднялся.