И разрыдалась в голос.
Эрик притянул ее ближе, погладил по голове.
— Сейчас-то что реветь? Все же хорошо.
Руки чувствует, ноги чувствует, дышать может, голова не болит, шевелиться… вроде тоже получается. Ему захотелось сесть, нет — вскочить и проверить, но Ингрид все еще всхлипывала, уткнувшись ему в грудь, мотала головой, пытаясь что-то сказать сквозь слезы.
Найти ту тварь, которая так ее напугала, и открутить башку.
— Какая сцена! — раздалось откуда-то сбоку. — До чего трогательно, впору самому слезу пустить.
Эрик повернул голову. Он лежал в шатре, у входа стоял Колль, скрестив на груди руки. Выглядел чистильщик так, что впору самого в гроб класть: синяки под глазами, сизая щетина, бледный до зелени. Эрик встретился с ним взглядом:
— Спасибо.
— В расчете, — сказал Колль. Развернулся, резко откинув полог.
— Где эта демонами драная телега? — крикнул он снаружи. — Ларс, Эгиль, мы убираемся.
Донесся чей-то неразбочивый голос.
— А мне насрать, что за полдень перевалило. Эта дыра в заднице мира надоела мне хуже горькой редьки. И эти рожи тоже!
Эрик усмехнулся. В расчете.
Ингрид выпрямилась, стирая слезы со щек.
— Извини. Просто…
Просто можно уже дать себе волю, наконец.
— Сколько я?… — спросил Эрик.
— Больше суток.
Да уж. Он потер шею — закономерно ничего не нащупал. Если уж с «губкой вместо мозгов», когда змеиный яд вызывал кровотечение прямо в полость черепа, смогли справиться, то уж дырка от змеиных зубов давно затянулась. Он медленно сел, заново пробуя тело. Творец милосердный, какое счастье дышать и шевелиться! Просто дышать и просто шевелиться, чувствовать руки и ноги.
— Спасибо, — повторил он.
Она криво улыбнулась. Эрик снова притянул ее ближе, устроил на коленях, баюкая.
— Все хорошо. Ты была права — все хорошо.
Ингрид вздохнула глубоко и неровно.
— Не смей больше так меня пугать!
Эрик тихонько хмыкнул, прижав ее крепче. Ингрид замерла на миг, высвободилась с явной неохотой.
— Пойду, Хаук там с ума сходит. И Адела без присмотра.
Эрик встал, повел плечами, растягивая одеревеневшие от долгого лежания мышцы. Немного кружится голова, не слишком уверенно держат ноги — немудрено. И снова безумно хочется есть. Тоже, впрочем, неудивительно.
— Я с тобой. Извиниться и поблагодарить.
Но сразу не получилось сделать ни того, ни другого. Едва выбравшись из шатра, Эрик попал в людской водоворот — кажется, почти все выбрались проводить чистильщиков — или убедиться, что они убрались?
Раненый уже лежал на телеге, жмурясь на солнце… Очнулся, это хорошо. Кто-то, значит, им занимался. Ларс, припомнил Эрик. А конь Фолки? И этот, как его, любитель тянуть руки к чужим прелестям? Эрик огляделся. Коня не было видно, а… Ове, вспомнил Эрик, стоял среди людей Фолки, щеголяя повязкой на руке. Значит, и о нем позаботились, вот и ладно.