Приехав к себе на двор, я велел подвесить его за руки в доме. «Хозяин, отпусти меня, – взмолился он. – Я верну тебе твои деньги». – «Так сделай это!» – отвечал я. Он взял рубаху, завернул в нее одну из моих золотых чаш и пошел к человеку, который торговал солодом. Мне сказали, что моя служанка дала ему на хранение часть денег, украденных у меня. Когда слуга вошел в дом, хозяйская жена забрала у него рубаху. Он осторожно подсмотрел, куда она ее положила. Тогда я схватил своего слугу и отвел в суд. Я потребовал, чтобы бояре назначили мне свидетелей, потому что я знаю, где лежат деньги, которые украл у меня слуга. Бояре назначили их. Мы пошли в дом, где лежала золотая чаша, завернутая в рубаху. Слугу раздели догола и пустили шарить по углам. Хозяйка увидела, что происходит, и принялась голосить и плакать. Когда слуга нашел рубаху в присутствии свидетелей, ее тут же забрали. Вскоре я выиграл дело, а хозяйка предстала перед судом.
Мне стало стыдно обвинять эту женщину, потому что она была мне соседкой в земщине и жила рядом со мной. Ее первый муж был иконописец. Я сказал: «Бояре, теперь слишком поздно, чтобы заводить дело». Бояре приказали держать женщину под стражей, чтобы она никуда не делась, если я обвиню ее. Судья Дмитрий Пивов встал на мою сторону и был доволен, что я получу назад свои деньги. Он прекрасно знал, что стрелецкий сотник оклеветал меня и несправедливо забрал у меня деньги. Теперь я мог забрать назад свои деньги у женщины, но я не стал делать это по причине [упомянутой выше].
Один из купцов турецкого султана по имени Чилибей должен был срочно уехать из Москвы, и великий князь приказал всем, кто брал у него взаймы, вернуть ему долги. Тогда Алексей Басманов попросил меня ссудить ему пятьдесят рублей. Когда я дал ему деньги, он пришел ко мне с золотой цепью и хотел оставить ее мне в залог, но я не захотел брать. Узнав об этом, ко мне пришел его сын Федор. Тот самый, с которым великий князь предавался разврату и который был главным воеводой в тот год, когда опричнина билась с крымским ханом. «В каком уезде у тебя поместье?» – любезно спросил он. «В Старицком, боярин», – ответил я. «Сейчас этот уезд назначен мне, – сказал он. – Не бери с собой ничего. Ты будешь есть за моим столом, а твои слуги – с моими слугами». Я поблагодарил его, но отказался. «Ты не хочешь ехать? – спросил он. – Ты же сам знаешь, что я силен и смогу тебя защитить». Я вежливо отказался. Некоторые из наших людей насмехались надо мной.
Когда этот боярин [Федор] воротился домой, великий князь сосватал ему княгиню. Я тоже был зван на эту свадьбу. На этой свадьбе великий князь был очень весел, и боярин [Федор] сказал мне: «Чего ты желаешь? Скажи мне, и оно сразу же станет твоим, потому как великий князь весел. Я расскажу ему, какое верное сердце бьется в твоей груди». Я с благодарностью отказался и сказал: «Сейчас мне, слава богу, ничего не нужно. Прошу только, чтобы ты оставался милостив ко мне». Он огляделся и велел, чтобы мне заплатили деньги, которые я одолжил. Их вернули мне в запечатанном мешке.