Сирванорская заснеженная земля сменилась сухой почвой, на которую отряд вступил уже к полудню. На этот раз впереди шел Арнил, не отставала от него Джейна, следом — Триана, под пристальными взглядами Эвиан и Лиры, за ними шагали Дил, Даниал и Эванс, увлеченно о чем-то беседовавшие, и замыкал шествие Ларрет. Арнил изредка оборачивался, чтобы удостовериться, что никто не отстал, а Триана по-прежнему связана по рукам и не может выкинуть какой-нибудь фокус.
Пленницу отряд принял без радости. Эванс смотрела на нее с ненавистью, Дил — с интересом, а Эвиан и Даниал — со свойственным эльфам презрением к низшим расам. Триана не ответила ни на один вопрос Ларрета, не сообщила ничего ни о численности армии Сур'Лаурона, ни о лагере в Арадоре, ни о ближайших планах. Единственное, что стало известно — она сбежала от своих союзников, но никто не знал, зачем, и как ей это удалось.
Лира предложила Эванс применить хорошую магию, дабы развязать пленнице язык, но Ларрет выбрал иной способ.
— Если на горе все пройдет отлично, и мы спокойно завладеем Обломком — она будет убита. Вы будете вправе применить любую магию. Но если же там будет войско Арадора — мы отдадим ее своим же союзникам. Посмотрим, что дял нее страшнее.
Триана засмеялась, но в глазах ее промелькнуло некое подобие тревоги.
Арнил немного сбавил шаг и сравнялся с Трианой. Она упрямо смотрела под ноги и всем своим видом показывала нежелание разговаривать. Но Арнил не обратил на это внимания.
— Мне кажется, ты под действием какой-то сильной магии Сур'Лаурона, — несмело начал он.
— Что ты несешь? — резко отозвалась она, метнув на него недовольный взгляд.
— Ты же знаешь, что идешь на смерть. Но не хочешь изменить свою участь.
Триана саркастически хмыкнула.
— А ты думал, я испугаюсь вас и все расскажу, да? Ошибся, бывает. И не думай, ни один из наших воинов не согласится на ваши условия. Вы можете пытать, угрожать, колдовать, но у вас ничего не выйдет.
— Ты сбежала от своего Лорда, и ты думаешь, он простит тебе это? — Арнил принял ее тон. — Ты считаешь, что каждый из вас может сбегать, а потом прибегать…
— Когда я принесу ему еще один Обломок, он мне простит побег, так как поймет, что я не предавала его, а действовала лишь на благо армии! — вскинулась воительница.