– Возможно, – отвечает Люк.
– Ты над этим подумаешь?
– Хорошо. Да. Наверное. Хотя знаешь, мне кажется, нам надо продолжать пытаться. – Мы сидим на скамье бок о бок, поезд несется вперед, Люк внимательно изучает меня взглядом.
Готова ли я согласиться? Продолжить негласные попытки, на сей раз обговорив все вслух, и заниматься этим намеренно? Вспоминаю голос мамы: как она сказала, что я буду хорошей матерью, как верила, что у меня все получится.
– Хорошо. Да. Наверное, – повторяю за Люком я.
Кажется, ему этого достаточно. Он сжимает мою руку, целует меня в щеку.
Женатые так не похожи на свободных подростков. Девушки в дальнем конце вагона обнимаются, тесно прижавшись друг к другу. Мы с Люком больше не целуемся напоказ в поездах. Но привязанность, которую я испытываю к мужу на этом этапе нашей жизни, нежная, устоявшаяся. Это не плохо, просто все иначе.
Поезд прибывает на нашу станцию. Оказавшись дома, мы направляемся прямо в постель, потому что очень устали. Не целуемся, не занимаемся любовью, просто натягиваем пижамы и выключаем свет. Какое облегчение – сегодня мы не пытаемся зачать ребенка. Перед тем как наконец уснуть, я думаю: усыновление было бы идеальным вариантом.
* * *
На белой пластиковой палочке – две параллельные розовые полоски.
Беременна.
Я беременна.
Словно мой вчерашний разговор с Люком об усыновлении наколдовал мне ребенка. Или это навеяно беседой с мамой в пляжном домике… Хватаю телефон, чтобы позвонить мужу, но останавливаюсь. Скажу ему лично. Он будет так счастлив.
А я?
Мысль об усыновлении выглядела такой хорошей идеей, и, как сказал Люк, я ей даже обрадовалась.
Осторожно вытерев палочку, я опускаю ее на раковину, на варежку для лица.
Как мне преподнести новость Люку? Просто между делом? «Привет, Люк, как день прошел? У меня – очень интересно. Я узнала, что беременна».
Или устроить из этого событие? Сбегать в магазин за симпатичной коробочкой, только простой, не вычурной, со вкусом. Однотонной, голубой или цвета пыльной розы, хотя кого я обманываю? Ярко-желтой или зеленой, чтобы вышло гендерно-нейтрально. Можно было бы положить палочку внутрь, закрыть крышку, обвязать ленточкой. За ужином поставить перед Люком на стол, пусть откроет как подарок.
Или это мерзко?
Но ведь это действительно дар… Нечто, что только я могу дать мужу, то, что способно подарить лишь женское тело. Гоню эту мысль прочь, мне уже не нравится идея представлять ребенка предметом обмена, словно деньги. Вместо этого начинаю воображать, как рассказываю новости Люку.
Например, дождусь, когда мы отправимся в постель, возможно, напишу милую записку и оставлю на его подушке.