Длинная широкая стойка из мрамора сияет. Бар переполнен, свободно лишь одно место рядом с мужчиной без пары. Он держит перед собой журнал, свернутый так, чтобы занимать меньше места, – открыта только одна страница.
Пальцы его обхватывают приземистый бокал, наполненный чем-то золотистым. Бурбон? Ржаной виски?
Он читает, склонив голову, между воротником и линией волос виднеется полоска светлой кожи.
Я направляюсь к нему. Свободное место предназначено мне.
Без единого слова забираюсь на стул, улыбкой сообщая, что рада оказаться здесь, рада занять это место. Затем убираю сумку под выступ мраморной стойки, скрещиваю ноги, бедро на бедро, и подол зеленого платья без рукавов задирается, обнажая колени. Тело развернуто в сторону мужчины.
Этот мужчина не Люк, не мой муж.
Его зовут Томас.
В глубине души я гадаю: не сон ли все это, не галлюцинация ли? Томас поднимает голову, встречается со мной взглядом и улыбается.
Нет. Не галлюцинация.
В груди в ответ что-то содрогается, будто меня сильно ударили чем-то острым. Я в замешательстве….
– Ты пришла, – тихим и ровным голосом произносит он среди громких разговоров и смеха.
Мне приходится склониться ближе, чтобы слышать его. Так специально задумано?
– Я говорила, что приду.
– Знаю, но…
– Но?
– Ты могла и передумать.
– Нет. Я и не сомневалась. С самого начала собиралась прийти.
Он улыбается шире.
– И я.
Мы оба улыбаемся, будто старшеклассники, которые всегда встречаются мне по пути, когда я спускаюсь в метро после занятий.
Пары обжимаются у грязных стен, посреди платформы, голодные рты сосут, вылизывают друг друга, безудержно целуясь. Меня всегда радуют их дикие проявления любви, все эти желания. Я ими почти горжусь. С ностальгией вспоминаю ту жажду, что владела нами с Люком в самом начале, но вскоре пропала на фоне взрослой жизни и рабочих забот. Нужно было думать о квартире, решать, кто будет поливать цветы, а кто – выносить мусор. А потом начались вопросы, кто будет рожать ребенка и появится ли он вообще.
– Рада видеть тебя снова, – говорю я, и до меня начинает доходить, что мы делаем.
В каждом моем слове, в каждом жесте чувствуется дрожь возбуждения от близости Томаса. В трепете моих ресниц, в однозначно кокетливом тоне. Я представляю, как наклоняюсь к нему, наклоняюсь ближе и прижимаюсь губами к губам Томаса прямо здесь, в баре, на виду у всего ресторана.
Воображает ли он ту же картину?
Ко мне подходит бармен.
– Что вам предложить?
– У вас есть вино «Сансер»?
– Да, – отвечает он.
– Тогда налейте бокал, пожалуйста.
Я не испытываю ни малейших колебаний.