– Тогда точно нужно опубликовать, – говорит Томас. Он явно не шутит.
– Но… Адди. Что подумает дочь, когда вырастет и прочитает это?
– Роуз. – Томас поворачивается ко мне. – Адди подумает, что ее мать изо всех сил пыталась понять, что же такое иметь ребенка, после того как активно сопротивлялась самой мысли о материнстве.
– Именно это меня и тревожит, – вздыхаю я.
* * *
Я пыталась играть в семью для Люка, для Адди. Пыталась полюбить семейную жизнь, особенно в первые дни, когда вернулась из больницы домой. Терпеливо сносила перерыв, разлучивший с университетом, моими лекциями, работой и коллегами. И не могла дождаться, когда же через пару недель вновь приступлю к своим обязанностям. Люк настаивал, чтобы я продлила отпуск и на весь грядущий семестр, но я упрямо твердила: «Нет, ни за что». Мне никогда не нравилась перспектива спустить с трудом выкроенные дни академического отпуска на то, чтобы провести еще пять месяцев дома с Адди.
Академический отпуск никогда не предназначается для ухода за ребенком. Его тратят на исследования, написание книг по результатам этих исследований, для обучения за рубежом. Для рождения ребенка женщины-профессора берут отпуск без содержания, а потом с трудом возвращаются в научные круги. Я такой никогда не была и не собиралась становиться.
Пусть я родила, это не отменяет другой факт: я все еще не хочу быть матерью и тем более – женой.
С Томасом и чувствами к нему все иначе. Совсем наоборот.
* * *
– Почему ты здесь? – внезапно спрашиваю я Томаса.
Солнце уже сместилось. Томас отодвигается на несколько дюймов, надевает темные очки.
– В каком смысле?
– Что ты делаешь здесь, со мной? Я замужем. Недавно стала матерью. Да я только что родила! – говорю я и жалею, что не могу запихать слова обратно в рот.
Это бунт? Я бунтую против себя самой? Ведь мы прекрасно проводили время, отдыхая на чудесной террасе…
– Ты это к чему? – спрашивает Томас, садясь.
– Вспомнила об Адди. Как я ее не хотела, а теперь пытаюсь стать ей хорошей матерью, но ничего не выходит. Совершенно ничего. Мать из меня ужасная, да и жена такая же.
Томас замирает.
– Наверное, лучше тебя спросить, что ты здесь делаешь со мной, Роуз? Учитывая тобой же названные причины.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза:
– Не могу перестать с тобой видеться. Я едва вынесла даже те две недели, когда мы расставались.
– Что ж, я тоже пытаюсь не видеться с тобой и не могу, – говорит Томас.
Внутри меня вспыхивает паника.
– И все еще пытаешься?
Томас отодвигается от меня так, чтобы больше не касаться.
– Я твердил себе, что нельзя ехать с тобой сюда. Что каждый раз, когда мы делаем что-то подобное, становится хуже. Убеждал себя позвонить тебе и все отменить.