Он шепнул мне на ухо:
– Этот ребенок мой.
Пораженный, я инстинктивно отшатнулся:
– Что?
– Ради твоего спокойствия, ради спокойствия Нуры, ребенка и всех остальных давай скажем, что я зачал его с какой-то женщиной и только что чудесным образом обрел свое дитя. Барак будет с восторгом рассказывать о спасении, свидетелем которого стал.
Его предложение мне не нравилось. Но мог ли я отказаться? Оно давало мне возможность сохранить ребенка, не потерять любви Нуры и одновременно избавляло меня от множества неприятностей.
Прежде чем согласиться, я ощутил потребность поддеть его:
– Дерек, ты решительно взял в привычку проскальзывать между ложью и правдой!
Он изменился в лице и оцепенел:
– Ты о чем?
– О Городе Богов, где не живет никакой Бог.
Он вздохнул и пожал плечами:
– Ах это…
Заметив, что он не страдает от угрызений совести, я подлил масла в огонь:
– Ты заставил меня поверить, что я послан Богами.
Его глаза лукаво блеснули. Он воскликнул:
– Самое неприятное не в том, что я это утверждал, а в том, что ты в это поверил!..
Его безжалостность сбила меня с толку. Чтобы заполнить паузу, он ласково покачал малыша. Очнувшись, я решил прекратить этот мучительный разговор:
– Ты обманул меня; мог бы и извиниться.
– Мои хитрости послужили твоему делу, верно?
– Что?
– Благодаря им мы здесь, живые, мы не пошли ко дну вместе с другими.
Он был прав. Я умолк. Он воспользовался этим, чтобы нанести мне последний удар:
– Неужели я должен раскаиваться в том, что сделал наше выживание возможным? Сожалеть о том, что помог тебе спасти нас?
Он завораживал меня. Подобно моему отцу, Дерек имел дар обращать в свою пользу любую ситуацию. Он почти дружески положил руку мне на плечо:
– Ноам, если ты так плохо реагируешь на мелкую ложь, как я могу раскрыть тебе остальное?
– Остальное?
– Ту ложь, что существует между нами.
– Между нами?
– Все то, чего я тебе не сказал.
– Что ты скрываешь?
– Столько всякого…
– Говори.
Он значительно взглянул на меня:
– Как только ты будешь способен понять. Не раньше.
И, не дав мне времени возразить, он приподнял ребенка и резко спросил:
– Так это мой сын?
Я неохотно согласился. Он расцеловал малыша в щеки, ущипнул за носик:
– Ты проснешься в объятиях своего отца, мой мальчик.
Проявляемая Дереком нежность отдаляла от меня сына больше, чем наша хитрость. Пытаясь успокоиться, я встал.
Дерек окликнул меня:
– Как ее звали?
– Кого?
Дерек сделал мне знак говорить потише. Несмотря на постоянный шум, нас могли услышать. Он прошелестел:
– Мою супругу.
Мне было нестерпимо, чтобы он одну за другой вытягивал из меня мои тайны и уж тем более – чтобы он присвоил себе Охотницу.