Очень скоро я ощутил, что моя морская болезнь постепенно исчезла[34].
Нура опять обрела свою бесподобную собранность и вела себя как истинная дочь целителя. Она сновала среди больных, заставляя их жевать мяту, чтоб они могли побороть рвотные позывы, и каждому указывала точку на предплечье для регулярного растирания. Не все пассажиры были в состоянии сосредоточиться, так что она отмечала нужное место растительной краской. А заодно ставила еще одну точку, в подмышечной впадине, – если на нее нажать, возникало ощущение хорошего состояния[35].
Подобно остальным, Барак тоже страдал от качки, однако он, стремительный и мощный, ловко перемещался на своей оленьей ноге, по мере надобности подгоняя готовые разлететься доски на стыках корабля.
Мне было на руку, что в этой суматохе дитя Охотницы не привлекало ничьего внимания. Я сообщил Бараку легенду, которую мы с Дереком сочинили для огласки, и дядюшка уверенно поддержал ее. А случайно обнаруженная физическая особенность Дерека его заинтриговала.
– Как это может быть, что у него два сросшихся пальца? Вот уже многие поколения это выделяет старших сыновей нашей семьи. Посоветуемся с Тибором.
Барак устроил так, что в какой-то момент мы втроем собрались в сторонке: целитель, он и я.
Опасаясь, как бы Нура не увязалась за Тибором, я действовал осмотрительно: я сообщил ему, что накануне Дерек благодаря счастливому спасению обрел своего сына Хама.
– Своего сына? – повторил Тибор.
– Да, сына. От какой-то Охотницы.
– Это он рассказал?
– Да!
– Верится с трудом! – воскликнул Тибор.
Его скепсис испугал меня: я подумал, что моя тайна вот-вот будет раскрыта.
– Вне всякого сомнения: у его сына имеется такая же отличительная черта, что у него.
– Какая?
– Сросшиеся третий и четвертый пальцы.
Некоторое время Тибор пристально смотрел на меня:
– Как у тебя.
– Ничего общего.
Тибор окинул меня долгим изучающим взглядом и процедил:
– Ах вот оно что.
Он мне не поверил. Что ему известно? Как он выяснил связь между Хамом и мною?
Его черты заострились, кожа приобрела восковой оттенок. Он вперил в меня взгляд и властно произнес:
– Выбирай, Ноам. С кем ты разговариваешь? С Тибором или с отцом Нуры?
Я побледнел. Он сурово продолжал:
– Тибору ты можешь сказать правду. Отцу Нуры – нет.
Он схватил меня за руку.
– Здесь тебя слушает Тибор. Отец Нуры где-то занят.
Я вцепился в его руки:
– Спасибо, что освободил меня. Ты лучше меня, Тибор, ты не заслуживаешь, чтобы я тебя дурачил. Я сделал этого ребенка, когда оставил деревню, а Нура вышла за моего отца. Я имел на это право?
– Разумеется. Только вот Нура тебе этого не простит. Она хочет быть для тебя всем. Ты для нее – все.