Меня разбудил возбужденный голос Корбека:
– Скорее спускайтесь в пещеру! Мистер Трелони хочет всех нас сейчас же видеть! Поспешите!
Я вскочил и бегом кинулся в пещеру. Там уже собрались все, кроме Маргарет, – она появилась сразу следом за мной, с Сильвио на руках. При виде своего заклятого врага кот попытался вырваться, но Маргарет держала его крепко и ласково успокаивала. Я взглянул на свои часы: без малого восемь.
Как только Маргарет присоединилась к нам, отец обратился к ней – спокойным настойчивым голосом, какого я у него никогда еще не слышал:
– Так ты полагаешь, Маргарет, что царица Тера добровольно отказалась от свободы ради этой ночи? Решила стать мумией, и ничем больше, дабы терпеливо ждать часа великого эксперимента? И оставаться в беспомощном состоянии, покуда все не закончится либо успехом, то есть воскресением, либо неудачей?
После долгого молчания Маргарет тихо ответила:
– Да.
Во время паузы все в ней переменилось: осанка, выражение лица, голос, самое ее сущность. Даже Сильвио почуял что-то неладное и с неистовым усилием вырвался у нее из рук, а она, казалось, ничего и не заметила. Я ожидал, что обретший свободу кот тотчас набросится на мумию, но на сей раз такого не произошло. Он явно боялся к ней приблизиться: отпрыгнул прочь, а потом с жалобным мяуканьем подошел ко мне и потерся о ноги. Я взял Сильвио на руки, и он, удобно устроившись, мигом успокоился.
Мистер Трелони вновь заговорил:
– Ты уверена в этом? Веришь в это всей душой?
Лицо Маргарет утратило отрешенное выражение – теперь оно светилось страстным воодушевлением, как у человека, которому дано говорить о великих вещах.
– Я это знаю! – произнесла она тихим, но исполненным внутренней убежденности голосом. – И знание мое много выше веры!
– То есть уверенность твоя столь сильна, что, будь ты самой царицей Терой, изъявила бы готовность доказать свою правоту любым предложенным мною способом?
– Да, любым способом! – последовал бесстрашный ответ.
– Даже если тебе придется обречь своего фамильяра на смерть… на полное исчезновение? – Голос мистера Трелони звучал жестко и напористо.
Маргарет молчала, и я видел, что она испытывает страдание, ужасное страдание. В глазах у нее появилось затравленное выражение, какое любому мужчине мучительно видеть в глазах своей возлюбленной. Я собрался уже было вмешаться, но в следующий миг мой взгляд встретился со взглядом ее отца, горевшим яростной решимостью. Я молчал точно завороженный; молчали и двое других мужчин. Здесь происходило что-то недоступное нашему пониманию!
В несколько широких шагов мистер Трелони оказался у западной стены пещеры и резко отодвинул ставню, закрывавшую окно. Сразу повеяло холодным воздухом, и солнечный свет пролился на них обоих, ибо Маргарет уже стояла рядом с отцом. С каменным, суровым лицом мистер Трелони указал на солнце, спускавшееся в ореоле золотого огня в море. Голосом твердым и властным, который будет звучать в моих ушах до смертного часа, он произнес: