«Подходящий человек для жизни в пустыне!» – подумал я, глядя на него.
Мисс Трелони появилась в самом скором времени. При виде ее мистер Корбек, казалось, несколько удивился. Но его раздражение и возбуждение еще не вполне улеглись, и их хватило, чтобы спрятать за ними столь несущественную и чисто поверхностную эмоцию. Однако, когда девушка заговорила, он так и впился в нее взглядом, и я мысленно отметил, что надо бы при первой возможности выяснить причину его удивления.
Мисс Трелони начала с извинений, которые заметно поумерили недовольство гостя:
– Прощу прощения, сэр. Разумеется, будь мой отец здоров, вам не пришлось бы ждать. И не сиди я подле него, я без промедления приняла бы вас еще в первый ваш приход. А теперь не будете ли вы столь любезны объяснить, что за срочное дело привело вас сюда?
Мистер Корбек, заметно смешавшись, бросил взгляд на меня. Мисс Трелони тотчас продолжила:
– У меня нет никаких секретов от мистера Росса. Он пользуется полным моим доверием и всячески помогает мне в нынешних несчастливых обстоятельствах. Едва ли вы представляете, в каком тяжелом состоянии находится мой отец. Вот уже три дня он не приходит в себя, не проявляет никаких признаков сознания, и я пребываю в ужасной тревоге за него. К несчастью, я почти ничего не знаю о своем отце и его жизни. Я переехала к нему всего год назад и ведать не ведаю о его делах. Не знаю даже, честно говоря, кто вы такой и что вас с ним связывает.
Последние слова девушка сопроводила извиняющейся улыбкой – самой обычной улыбкой, но вместе с тем невыразимо милой, – как бы давая понять, что она и сама находит свою неосведомленность абсурдной.
Несколько долгих секунд гость пристально смотрел на нее, а потом, собравшись с духом и словно бы проникшись к нам доверием, решительно заговорил:
– Я Юджин Корбек, магистр искусств, доктор юриспруденции и магистр хирургии Кембриджского университета, доктор литературы Оксфордского университета, доктор наук и доктор лингвистики Лондонского университета, доктор философии Берлинского университета, доктор восточных языков Парижского университета. У меня есть и другие звания, более или менее почетные, но я не стану утомлять вас их перечислением. Все ученые степени, мною названные, полагаю, дают мне право войти в покои мистера Трелони. В молодости – к счастью для своего пытливого ума, но в ущерб своему карману – я увлекся египтологией. Не иначе меня укусил какой-то ядовитый скарабей, ибо увлечение это оказалось чрезвычайно сильным. Я занялся поисками древних гробниц, умудрялся кое-как сводить концы с концами и познавал разные премудрости, какие не вычитаешь в книгах. Я был совсем на мели, когда повстречал вашего отца, проводившего кое-какие исследования на собственные средства, и с тех пор все мои денежные потребности всегда исправно удовлетворялись. Он истинный меценат – ни один страстный египтолог и мечтать не может о лучшем покровителе!