Мужчина умолк и нервно вытер пот со лба.
– Прошу прощения, сэр, если я вас обидел, выполняя свои обязанности, – ответил слуга вежливым тоном. – Но я человек подневольный: что велено, то и делаю. Если вам будет угодно оставить записку, я передам ее мисс Трелони. И если вы оставите свой адрес, она свяжется с вами, коли сочтет нужным.
Последовавший ответ изобличал в незнакомце человека добросердечного и справедливого:
– Любезный, лично вас я ни в чем не виню – и прошу прощения, если задел ваши чувства. Даже в гневе нельзя забывать о справедливости. Но на моем месте любой разгневался бы. Время не терпит. Нельзя терять ни часа… ни минуты! А я уже шесть часов томлюсь в ожидании, нимало не сомневаясь, что ваш хозяин разгневается стократ сильнее, когда узнает, сколько времени было потрачено попусту. Да он согласился бы хоть тысячу раз прервать самый свой сладкий сон, только бы увидеться со мной сейчас же, пока еще не поздно! О господи! До чего же ужасно, когда после стольких трудностей, успешно тобой преодоленных, вся твоя работа в последний момент идет насмарку потому лишь, что тебя не пускает в дверь туповатый лакей! Есть в доме кто-нибудь с головой на плечах? Или хотя бы с должными полномочиями, пускай и без головы? Я бы живо убедил его, что вашего хозяина необходимо разбудить, даже если он далек от яви, как Семеро Спящих…
В искренности этого человека сомневаться не приходилось, равно как и в том, что дело у него срочное и важное – во всяком случае, с его точки зрения. Я подошел к двери и произнес:
– Моррис, доложите мисс Трелони, что этот господин желает с ней увидеться. Если же она сейчас занята, попросите миссис Грант передать ей это.
– Слушаюсь, сэр! – с видимым облегчением произнес слуга и поспешил прочь.
Я провел незнакомца через холл в небольшую гостиную.
– Вы секретарь? – спросил он, пока мы шли.
– Нет, я друг мисс Трелони. Меня зовут Росс.
– Благодарю вас за участие, мистер Росс! Меня зовут Корбек. Я дал бы вам свою визитную карточку, но там, откуда я прибыл, визитными карточками не пользуются. А даже если бы у меня таковые имелись, полагаю, вчера вечером я лишился бы и их тоже…
Он осекся, словно спохватившись, что сказал лишнее. Потом мы оба хранили молчание, и я украдкой разглядывал гостя. Невысокий крепкий мужчина, загорелый до цвета кофейного зерна; возможно, склонный к полноте, но сейчас исхудавший. Глубокие морщины на его лице и шее определенно появились не только от времени и условий жизни: судя по всему, местами кожа стала дряблой и обвисшей еще и оттого, что мышцы и жировая прослойка под ней усохли. Шея была сплошь изрезана замысловатой сетью морщин и складок и до черноты опалена жгучим солнцем пустыни. И Ближний Восток, и тропики, и пустыня окрашивают кожу загаром – но всяк своим цветом, и опытный глаз легко отличает один от другого: оливковую смуглость Востока, буро-красную медь тропиков, темный загар пустыни, словно навсегда въевшийся в кожу. Голова у мистера Корбека была крупная, с лохматыми темно-рыжими волосами и большими залысинами на висках, превосходный лоб, высокий и широкий, с резко выраженными фронтальными синусами (если прибегнуть к терминам физиогномики). Прямоугольные очертания лба свидетельствовали о развитом логическом мышлении, а мешки под глазами – о способности к языкам. Короткий широкий нос говорил об энергичном характере; тяжелая челюсть и квадратный подбородок, явственно угадывавшийся даже под густой неухоженной бородой, выдавали натуру волевую и решительную.