В гробницу вошли только мы с мистером Трелони. С собой у нас было множество свечей, которые мы зажигали и устанавливали по мере нашего продвижения. Мы хотели сначала получить общее представление о скальной усыпальнице, а потом уже исследовать все детально. С каждым шагом мы исполнялись все большего удивления и восторга. Гробница эта была одной из самых прекрасных и изумительных среди всех, что нам доводилось видеть когда-либо прежде. Судя по тщательной проработке барельефов и настенных рисунков, она сооружалась еще при той жизни, для которой предназначалась. Иероглифические изображения, превосходно выполненные, поражали великолепием красок. В этой горной пещере, недосягаемой для сырых испарений даже в затяжные периоды нильского половодья, все краски остались такими же свежими и яркими, какими были, когда художники только-только отложили свои палитры и кисти. Мы не могли не обратить внимания еще на одно обстоятельство: хотя наружную надпись высекли жрецы, шлифовка скальной стены, вероятнее всего, входила в изначальный замысел строителя гробницы. Символические рисунки и резные барельефы внутри наводили на ту же мысль. Первое помещение – естественная пещера, но с отесанными стенами, потолком и полом – служило передним залом. В дальнем его конце находился вырубленный в скале портик с колоннами, обращенный на восток. Массивные колонны были семигранными – ни в одной другой гробнице мы таких прежде не видели. Архитрав украшало скульптурное изображение Лунной лодки, в которой стояла коровоголовая Хатхор, увенчанная оперенным солнечным диском, и песьеголовый Хапи, бог севера. Лодка, ведомая Гарпократом, держала путь на север, обозначенный Полярной звездой в окружении созвездий Дракона и Большой Медведицы. В последнем из них звезды, составляющие так называемый «ковш», превосходили размером все остальные и были заполнены золотом, а потому сияли особенно ярко и внушительно в свете наших фонарей. Пройдя через портик, мы обнаружили еще два помещения, обычных для скальных гробниц, – верхнюю камеру, или молельню, и погребальную камеру, отделанные со всем тщанием, как и писал ван Хайн, еще не знавший, как именно называли эти помещения древние египтяне.
Заупокойная стела, стоявшая у западной стены, настолько поразила нас своей красотой, что мы остановились и внимательно ее осмотрели еще до того, как отправиться на поиски мумии, являвшейся целью наших поисков. Стела представляла собой огромную лазуритовую плиту, всю испещренную мелкими резными иероглифами изящнейших очертаний. Линии резьбы были заполнены тонко молотым, похожим на цемент веществом цвета чистой киновари. Надпись начиналась следующими словами: «Тера, царица Египта, дочь Антефа, властителя севера и юга, дочь Солнца, царица Двух Венцов».