– Я сделаю все для тебя, что ты только захочешь, – сказал он с такой убежденностью, что я сразу поверила ему.
– Да мне пока ничего не надо. И так хорошо.
Было очень интересно узнать, как там Кейн. Кроу сказал, что его выписали из больницы, но что за ранение было у него? А если он попробует вернуться сюда? Но я пока решила не спрашивать об этом, ибо знала, как тяжело переживает Кроу.
– Ты хочешь уйти? – спросил он, глядя в сторону. – Теперь ты свободна и можешь ехать домой или куда еще. А я позабочусь, чтобы ты добралась без приключений.
Свобода.
Он принес мне ее на блюдечке с голубой каемочкой. Мне нужно было сказать одно-единственное слово, и я могла ехать домой, в Америку. И снова слушать уличный шум и разглядывать бомжей и всяких фриков. Снова вдыхать смог и чувствовать щекочущую в носу пыль. Смотреть, как в пять вечера солнце скрывается за громадами небоскребов. Увидеть свой дом…
Но как я уеду в таком состоянии? Я же едва ноги переставляю. И к тому же у меня нет дома, нет ни цента за душой, нет работы. Так что прямо сейчас ехать решительно невозможно. А впрочем, я даже не знаю, хочу ли я этого на самом деле, или нет?
Что-то не тянуло меня домой…
– Я хочу остаться с тобой.
Кроу метнул в меня взгляд, не скрывая своего облегчения:
– Ты уверена?
Я кивнула.
– Мое предложение бессрочное. Как только захочешь уйти, я не буду тебя удерживать.
– Я понимаю…
Отныне пуговицы ничего не значили. И Кроу перестал считать меня своей собственностью. И теперь я могла идти куда угодно, гулять, развлекаться, как свободный человек. Наши взаимоотношения качественно изменились. Из рабыни я превратилась в гостью в его доме.
– Кстати, сегодня придет доктор. Плановый осмотр.
– Отлично. Мне нужна целая гора таблеток.
Губы Кроу дрогнули в едва различимой улыбке:
– Нужна гора – принесу и гору.
– Вот спасибо.
Я ткнула вилкой в тарелку, но в рот ничего не лезло. Ларс был, конечно, великим поваром, но мой желудок не мог принимать почти ничего.
– Ешь-ешь.
Хотя в его голосе прозвучали властные нотки, это было уже совсем не то, что раньше.
– Да что-то не хочется.
– И как же ты думаешь поправиться, если не будешь есть?
– Да, может, и не поправлюсь вовсе…
Кейн искромсал меня раз в десять сильнее, чем Боунс и Кроу, вместе взятые. Я потеряла много крови. И хотя в зеркало я не заглядывала, но понимала, что вместо лица у меня просто кусок мяса. Вполне возможно, что я больше никогда не буду такой, как раньше.
– Пуговица, но ты должна есть.
Это слово выскочило у него случайно, но он не хотел обидеть меня – его взгляд был исполнен сочувствием и восхищением.