Война альтруистов. Россия против Турции, 1877—1878 (Норин) - страница 60
Василий Верещагин, «Павший солдат»
На карте продвижение русских могло показаться медленным, однако у турок оно не могло не вызывать опасений. Тем не менее турецкие контрмеры все время запаздывали. Контратаки велись скорее отчаянно, чем умело, и всегда отбивались.
Однако авангарды отряда Гурко также оказались в сложном положении. Снабжение через узкие крутые перевалы было крайне затруднительным, передовые части нуждались во всем, начиная с боеприпасов и заканчивая обувью. Турки же начали стягивать к месту наметившегося прорыва резервы, так что огульное наступление грозило катастрофой. Наступающие взяли паузу, чтобы несколько подтянуть тылы и обезопасить фланги.
Сидение напротив турок не было, конечно, мирным. Александр Редигер, будущий военный министр России, а тогда офицер гвардии, писал: «стоянка на Балканах была неприятная: холодно, туман или дождь. Стояли мы в густом буковом лесу на горе Шандорник, имея перед собой турецкий форт Илдиз-табие на острой вершине вроде сахарной головы. По этой вершине изредка стреляли несколько батарей, которые удалось втащить наверх, где их поставили на местах, откуда открывался вид на противника: сначала вдали поставили на горке два или четыре орудия, затем, поближе, две батареи. Противник отвечал нам из горных орудий. В день полкового праздника, 21 ноября, группа семеновских офицеров (брат, я, Шульман и другие) сидела вместе, когда горная граната ударила среди нас; она зарылась в землю и при разрыве засыпала нас землей и листьями, не причинив никому вреда; осколок ее я храню на память.»
Ближайшие недели отряд Гурко провел в несколько подвешенном состоянии. План Гурко двигаться на Софию без остановок забуксовал. Балканы предстояло перепрыгнуть в два приема.
28 ноября произошло одно из важнейших событий всей войны: падение Плевны. Гирю наконец-то сбросили с ног, а Гурко получил приказ возобновить наступление и проникнуть в окрестности Софии через главный хребет.
Поскольку предстояло лезть в горы, русские уменьшили артбатареи, оставив лишь лучших лошадей. Обозы оставили в тылу, кроме санитарных повозок. Решение более чем разумное: предстояло карабкаться под углом иногда в 45 градусов. Пушки и снаряды волокли в гору на руках. К каждому орудию выделялась рота стрелков: половина тащила на себе пушку и снаряды, другая — винтовки и боеприпасы к ним. Специально выделенные команды делали насечки на льду и камнях. Немногочисленные животные отряда тащили вьюки. Ночевать приходилось прямо среди скал.
На пути главной колонны, прорывавшейся через Чурьякский перевал, дороги не было вообще. Ее устраивали гвардейцы Преображенского полка и лейб-саперы. Необычно представлять блестящую лейб-гвардию, которая в грязи и снегу выкапывала и выдалбливала тракт для обозов и артиллерии, но она это делала, и с 9 по 13 декабря тропа появилась. Постоянная смена оттепелей и заморозков, когда дождь оборачивался морозом, мучила строителей и сильно ухудшила качество проложенной «магистрали». Всего шестиверстная дорога преодолевалась 15 часов: солдаты едва могли перемещаться вперед и вверх по льду с орудиями и собственным снаряжением на руках. Еще худшими мучениями обернулся спуск с перевала в долину. Воспроизвести известную картину, посвященную Суворову в Альпах, и съехать на собственном заду солдаты не могли: слишком много пушек и снарядов к ним предстояло спустить. В качестве опорных точек служили камни и пни: к ним привязывали орудия и перемещали на канатах от валуна до валуна.