Шюцкор обеспечивал относительное спокойствие. Хотя, правильнее, можно было сказать: шюцкор обеспечил в Хельсинки относительное спокойствие. Другие города обеспечивались по-другому.
Тойво знал многих из этих парней, и, будучи не при деньгах, да не при определенной покалеченности, не преминул бы войти в один из отрядов. Но он чувствовал себя еще не вполне здоровым, да и какая-никакая наличность в кармане водилась, поэтому Антикайнен сел на поезд, сказал «ту-ту» и уехал в Выборг.
Вообще-то, это поезд сказал «ту-ту», а Тойво, примостившись у окна на жесткой скамье, прикрывая глаза, временами расплывался в загадочной улыбке. Может быть, именно по причине этой улыбки его обходили стороной промышляющие в вагонах воры-карманники, контролеры не решались проверить билет, а попутчики не пихали лишний раз в бок. Чего тревожить человека, ведь он счастлив?
Счастье — это мимолетное ощущение, счастье — это память о былом, либо предвкушение будущего, счастье не бывает в настоящий момент. Счастье неизмеримо, счастье только в чувстве любви. Прочее — не счастье. Прочее — всего лишь жизнь.
Тойво представлял, что пять дней с Лоттой — это бесконечность. Мир вокруг может меняться, рушиться, но именно на эти дни он замрет, потому что ни ему, ни ей не будет до этого мира никакого дела.
«Жизнь — только слово, есть лишь любовь, и есть смерть.
Смерть стоит того, чтобы жить.
А любовь стоит того, чтобы ждать» (В. Цой).
Добравшись до Выборга, он мимоходом подивился: как за такое короткое время город накрыла разруха! Достаточно полдня людям гадить возле себя, а дворникам — полдня ничего не убирать — проявится неухоженность. Два дня неухоженности — запущенность. Неделя запущенности — разруха.
Говорят, под жарким солнцем южных широт, где смуглые донельзя парни поминутно кричат друг другу про «аллахакбар» или рисуют мишени в виде точек у себя на лбу, нет жизни иной, везде признаки разрухи и мерзости запустения. Но они в этом живут и в ус не дуют.
Ну, так это у них, а в Выборгской стороне такие не приживались. Даже вездесущих китайцев, проявивших нечистоплотность, повывели. Никто таким безобразникам не позволял селиться на северных землях. Хочешь жить — живи, только вот тебе кукиш, если ты, собака, не работаешь. А вот тебе по морде, если гадишь, где живешь. Хоть закричись, хоть залай, хоть завой.
Тойво, конечно, не мог догадаться, что всего через сотню лет, без малого, в большинстве стран Европы среди лидеров заведутся, если говорить грубо, обыкновенные предатели, которые будут действовать вопреки чаяниям своих народов. Можно их и мягче обозвать: «предатели», потому как они нарушают присяги, данные ими при заступлении на свои высокие посты. В общем, как ни называй, грубо или мягко, а слово получается одно.