Бокий кивнул Блюмкину, и тот, вновь вспрыгнув на стол, заговорил, загадочно улыбаясь.
— Деньги, определенная работа — это перспектива, — сказал он. — Нам же нужна действительность. А она такова: ты нам поможешь, а мы потом решим, насколько эта помощь тянет. Вдруг, разойдемся краями, а?
Тойво в ответ непроизвольно хмыкнул, но постарался как-то скрасить этот казус словами:
— Ну, выбора-то у меня нет, на самом деле. Только мне бы информацию какую-нибудь. Что делать-то?
— Выбор всегда есть, — строго сказал Глеб. — Или мы тебя забудем, сиди здесь до скончания века, строй планы о побеге, или ты делаешь то, что тебе скажут. В этом случае твое будущее не определено, оно, как говорится, в твоих руках.
Антикайнен пожал плечами:
— Клясться в верности не буду — бессмысленно это — но выбираю первый вариант. Только у меня есть условие.
— Какое? — сразу спросил Бокий.
— Ну, я его потом скажу, как только сделается понятным, что от меня требуется.
Блюмкин сдержанно улыбнулся: вероятно его позабавило, что некое условие ставится прежде, чем оговаривается задача. Вообще, Яков выглядел, скорее, как начальник отдела кадров, рассматривающий претендентов на некую должность. В то же самое время Глеб играл роль работодателя.
— Что скажешь, товарищ Блюмкин? — спросил Бокий.
— Можно попробовать, — пожал тот плечами. — Да и под критерии Барченко вполне подходит. Придется проверять опытным путем. Пристрелить его всегда успеем.
Тойво сохранял невозмутимость во время разговора двух чекистов — все равно от него уже ничего не зависело. Пристрелиться он всегда успеет. Гадать, что же ему хотят предложить, тоже не хотелось. Вряд ли что-нибудь хорошее.
Кончен день вечером,
Мне терять нечего.
Сяду я и отдохну от дел.
И скажу каждому —
Был день однажды мой.
И я достиг того, чего хотел.
— Что знаешь об острове Анзер? — спросил Бокий.
— Ничего не знаю, — ответил Тойво, однако все же кое-что он, оказывается, знал. Может быть, это знание от него было сокрыто еще несколько секунд назад — но тут, бац, озарение.
— Это интересное место, — заметил Блюмкин и начал болтать ногами, как школьник на перемене. — И интересно оно тем, что почти не тронуто всякими реформами и прочей бесовщиной.
Во время царя Михаила Федоровича в 1633 году Троицкий скит, что стоял на острове Анзер, получил жалованную грамоту о независимости от Соловецкого монастыря. И никакой игумен или архимандрит темникам этого скита был не указ. Всего в нескольких километрах как раз и жил своей замечательной жизнью святой Иисус.
Все это Тойво откуда-то знал, но промолчал. Но, похоже, что и Блюмкин догадывался об этих его знаниях. Он так внимательно и испытующе смотрел на Антикайнена, что в других условиях последний обязательно зарядил бы ему с ноги в голову. Однако не те сейчас были условия, не те, черт побери.