— Кто? — спросил он тоном, который, как говорится, не предвещал ничего хорошего. — Откуда про Шамбалу знаешь? Назови предателя!
— Ты меня просил подумать, ну так и получите, — пожал плечами Тойво, ничуть не страшась стоящего перед ним человека, наделенного чудовищной властью. — Мне нужны мои помощники.
Бокий не привык принимать скоропалительных решений, первая мысль об утечке информации все-таки пока доминировала в его голове, и с ней нужно было разобраться. Он отвернулся от Антикайнена, намереваясь уйти по-английски, не прощаясь.
— Учти, товарищ Глеб, что лучше ночи, чем на 22 июня, не будет. И я не буду сотрудничать без выполнения моего условия, — в спину ему сказал Тойво.
— С тобой свяжутся в нужное время, — на минуту остановившись, через плечо ответил Бокий.
За ним поспешил Блюмкин, на ходу подмигнув финну и показав поднятый вверх большой палец правой ладони.
Ну, и что дала эта беседа?
Антикайнен убедился, что ход его мыслей был правильным. Художник Рерих, проведший чертову кучу времени в «чертовой валле», то есть, в Сортавале, занимаясь своими собственными изысканиями, решился на поиски. Его всегда интересовала Шамбала, связь между Тибетом и севером прослеживается, если как следует присмотреться. Вернее, следует сказать по-другому: с Севера всегда виден Тибет. С Тибета север не виден, потому что нынешнее его население просто не смотрит в ту сторону.
Может, ушел уже Рерих по пути продвинутых? Может, и Бокию следует отправиться за ним? Ну, не самому, а кому-нибудь из его приближенных. Тойво он, понятное дело, не доверяет. Тот нужен только для того, чтобы помочь в открытии способа следования за Рерихом. Древние знания легче даются людям, у которых чище, стало быть — древнее, кровь.
Вот теперь и остается ждать два развития ситуации.
Первый — товарищ Глеб решит, что Антикайнен слишком много знает и прищучит его при первой возможности.
Второй — будет использовать Тойво, пока можно, а потом все равно ликвидирует.
В общем, жизни для красного финна осталось немного при любом раскладе.
И вот какая интересная картина вырисовывается: вроде бы и жить-то не для чего — любимая погибла, идеалы разрушены, будущее ужасно и отвратительно — но умирать отчего-то не тянет вовсе. Даже больше: хочется жить, чтобы вырваться из проклятых Соловков. Жить не потому что, а вопреки чему-то.
Где ты, Пан, чтобы спросить? Или Архиппа Перттунен, может, ты объяснишь?
Молчат они, не в силах их на Соловецком архипелаге даже в сон проникать, нет у них такой власти. Самозванец здесь обосновался, богом себя кличет. И прочие его также величают.