– Настоящий шедевр! – выразил я свое восхищение. – Как будто соткано прекрасной дочерью мельника из сказки. – И со вздохом добавил: – Жаль, что мне уже некому дарить такие вещи.
– Действительно жаль, – согласился он, не церемонясь. – Зато сбережешь кучу денег, так как эту безделушку не получишь за бесценок, как золото прекрасной мельничихи.
– Очень утешительная мысль!
– А что я тебе говорю! Давай пойдем поедим! Мне уже надоело ждать.
Мы уже собирались выходить, как в лавку впорхнула в своем черном вороньем наряде Габриэль. Переступив через порог, она сдержанно поздоровалась и привычно расположилась за прилавком. Вскоре мы с Александром уже сидели за стойкой его любимого ресторатора на улице де Бургонь, где в это время дня полно народа, и угощались курицей в красном винном соусе с отварным цикорием. На бутылочку мерло я согласился без всяких уговоров. Мы беседовали о том о сем, избегая только упоминать об Элен, и, по мере того как внутри у меня разливалось тепло от выпитого вина, ко мне на время вернулось «нормальное» ощущение жизни. Я слушал рассказы Александра, отщипывал кусочки хлеба от свежего багета и с наслаждением макал их в остро наперченный соус.
Еда была простая и сытная.
Александр вытер рот салфеткой:
– Ну а как подвигается книжка?
– Никак, – честно ответил я.
Он неодобрительно поцокал языком и покачал головой:
– Пора бы тебе встряхнуться и взяться за дело, Жюльен!
– Не могу. Я так несчастен, – заявил я.
Я допил свой бокал и ощутил, как на меня накатила жалость к самому себе.
– Ну ладно! Только не разревись, – сказал Александр, но посмотрел на меня встревоженно. – Большинство великих писателей лучше всего писали, как раз когда были очень несчастны. Возьми, к примеру, Фрэнсиса Скотта Фицджеральда или Уильяма Батлера Йейтса, или Бодлера! Большое несчастье иногда дает такой творческий толчок, что только держись.
– Только не в моем случае, пойми это, наконец! Мой издатель хочет от меня очень смешной роман – ко-ме-дию, видите ли!
Я уставился на свой бокал, но тот, к сожалению, был уже пуст.
– Ну и что? Все хорошие клоуны – на самом деле люди совсем не веселые.
– Может быть, и так. Но я же не в цирке работаю, где выливают себе на голову ведро воды или падают, поскользнувшись на банановой кожуре. То, чем я занимаюсь, все-таки немножко посложнее.
– То есть не занимаешься, а отлыниваешь. – Александр подозвал стоявшего за стойкой богатырского вида официанта и заказал два эспрессо. – Ну а дальше что?
– Не имею понятия. Может, вообще надо бросить писательство.
– И чем же ты тогда будешь зарабатывать?