А он тогда уже познакомился с Брижит?
Примерно тогда они и познакомились. Сначала Давид счел Анаис безобидной. Одинокая женщина двадцати с небольшим, которая не смогла найти собственную идентичность. Может, она завидовала Брижит. У нее были сальные волосы, ничем не примечательная фигура и тонкие, как ниточки, губы. Перед тем как перейти на контактные линзы, она носила очки в толстой оправе, которые еще больше подчеркивали ее маленькие глаза и бесцветные ресницы.
Когда Давид оставался на ночь, они избегали Анаис. Он советовал Брижит найти себе отдельную квартиру. Брижит стала одержима своей соседкой. Она думала, что Анаис хочет увести у нее Давида. Его это забавляло, и он часто подшучивал над Анаис. Это было жестоко. В романтическом плане Анаис его совершенно не интересовала, и ему было неприятно видеть, как она ходит по квартире в той же одежде, что и Брижит, и пользуется теми же духами.
Однажды вечером, через несколько недель после начала их отношений, Давид и Брижит лежали в постели. Анаис дома не было. Они отдыхали после секса. Они всегда чувствовали себя свободнее, когда оставались в квартире одни, и поэтому смеялись и вели откровенные разговоры. Вдруг Брижит услышала шорох из-под кровати, соскочила на пол и заглянула туда. Увиденное потрясло ее. Это была Анаис. Она лежала на спине, уставившись на матрас, и не шевелилась, как ребенок, притворяющийся невидимым. Тем же вечером Брижит собрала вещи и съехала.
Когда Давид умолк, мне стало жаль Анаис. Мы не знали ни ее мотивов, ни как выглядела эта история в ее представлении, ни почему она выбрала Брижит. Я представила, как эти две женщины, одна из которых – бледная копия другой, ходят по квартире кругами и выстраивают свою идентичность – кто с оглядкой на соседку, кто в пику соседке. Давид был прав. В том, как Брижит обращалась с Анаис, было нечто жестокое.
Мы помолчали несколько минут. Мы сидели бок о бок, слушая, как шелестят кусты в саду. Я смотрела в небо. Луна, прячась за скоплением темно-серых облаков, мягким желтым светом озаряла их края. Я подумала, что, наверное, пора идти спать. Я ждала, что Давид о чем-нибудь меня спросит, но он молча смотрел на воду.
Я подошла к бассейну. Ветер стих, и воздух был неподвижным, почти теплым, хотя я понимала, что для купания вода слишком холодная.
– Летом мы купаемся по утрам, – сказал Давид, – пока осы спят. Большую часть дня они с гулом кружатся над водой. Кусают редко, но это раздражает.
Я попробовала воду ногой и тут же вытерла ее о плитку: вода оказалась холоднее, чем я ожидала. Я обхватила себя руками. Давид по-прежнему сидел в пластмассовом кресле в нескольких шагах от бассейна, его лицо скрывала темнота. Длинные ноги, согнутые в коленях под идеально прямым углом, выглядели особенно впечатляюще. Я заметила, что он тоже босиком.