Вопрос далеко не праздный. Близкие к власти публицисты упорно повторяют один и тот же тезис: Навальный победить не сможет. А если всё-таки сможет? Собственно, в этом и состоит реальная политическая проблема, которую имеет смысл обсуждать. «Сумеет ли он, придя к власти, выступить в амплуа миротворца? Протестным политикам это удается далеко не всегда. Самый свежий пример — Трамп. Победив на волне протеста, он продолжает конфликтовать с журналистами, губернаторами, судьями, актерами, иностранными лидерами — словом, всеми, кто хоть чем-то ему не нравится. При этом надо понимать, что не понравиться Трампу легко. Такого типа политики обижаются не на критику или нападки, а просто на «недостаточно восторженный образ мыслей».
Сравнение с Трампом более чем обосновано. Про нынешнего американского президента тоже говорили, что у него нет шансов. В том числе и потому, что он явно не годился для управления страной. Но вот парадокс. Для управления и вправду не годился. Но это никак не помешало ему победить на выборах. А уж насколько он справляется или не справляется, общество получает возможность проверить экспериментально.
В качестве альтернативы Галлямов предлагает другой тип вождя: «Российской оппозиции нужен лидер типа Манделы, которому после 27 лет, проведенных в тюрьме, хватило мудрости демонстративно отказаться от мести представителям режима и взять курс на примирение. Оппозиции нужен вождь, способный, подобно Манделе, не столько действовать, сколько слушать и слышать». Однако, увы, этот альтернативный лидер оппозиции, сколь бы привлекателен он ни был, пока существует лишь в воображении Галлямова. И это не случайно. Дело тут не в личностях, а в состоянии общества. Если гражданское сознание разбужено, а люди понимают свои интересы и способны к самоорганизации, то вполне естественно, что они делают ставку не на популистских вождей, а на политиков иного типа, способных рационально организовать процесс преобразований, сформировать новый социальный блок, формируя новый облик собственной страны через массовое демократическое участие.
Однако возникает вопрос: а нужна ли нам такая демократизация, какая произошла в ЮАР, где переход власти от белой олигархии к новому режиму формального равноправия не дал ничего хорошего ни белому меньшинству, ни черному большинству. Белые утратили свои привилегии, а черные стали жертвами неолиберальных реформ, из-за которых многие стали ещё беднее, чем во времена апартеида. Социально-экономическая система сохранилась в неизменности, а власть и собственность перераспределили более справедливо между европейской и африканской группами буржуазии. На том переход к демократии и завершился.