Как же тогда быть с официальной пропагандой, которая не просто ретранслирует архаично-патриархальные ценности, но и делает это во всё более агрессивном виде, пытаясь некоторые меры проводить уже на практике (от попыток загнать женщин назад в семью до законов об ограничении свободы интернета)? Вот тут-то мы и подходим к самому интересному. До недавнего времени сила пропаганды состояла как раз в том, что она никак не была связана с реальностью.
Как мы относимся к героям и сюжетам волшебных сказок? Они могут нам быть симпатичны или безразличны. Но в любом случае они не могут вызвать у нас отторжения, ненависти, протеста, просто потому, что не являются частью нашей реальности. Эта фантасмагорическая реальность, сконструированная Владиславом Сурковым и его политтехнологами в начале нынешнего века, остается источником идеологического вдохновения для всех последующих призывов президентской администрации. И хотя самого Суркова на прежнем месте давно уже нет, тень его по-прежнему накрывает виртуальное пространство в котором живут кремлевские обитатели.
На фоне относительного успеха России в 2000-е годы идеологический шум из телевизора воспринимался массами людей с благожелательным равнодушием. Он не только не мешал их жизни, которая выстраивалась по собственной параллельной логике массовой (и на первых порах успешной) адаптации к последствиям рыночных реформ 1990-х, но и воспринимался как своего рода рефрен, контрапункт повседневности. Люди, занятые карьерой и повседневным бытом, с удовольствием слушали с экрана льстивые рассуждения о том, что на самом деле они все как один — патриоты и высоко духовные личности. Индивидуализм рядового потребителя компенсировался рассказами о соборности. Это ни от кого ничего не требовало и ничему не мешало.
Либералы воображали себе битву «холодильника и телевизора», но и это было не более, чем мифом. Холодильник и телевизор существовали в двух параллельных плоскостях, в параллельных реальностях.
Власть видела, что дела идут неплохо, но не понимала — почему. Кремлевские начальники искренне принимали равнодушие и безразличие за поддержку и одобрение. Что, впрочем, было ошибкой лишь отчасти. Ведь безразличие до поры и вправду было добродушным и нетребовательным.
Вторая половина 2010-х резко изменила ситуацию. Ухудшающаяся экономическая обстановка заставила людей взглянуть на происходящее не столько более критически, сколько более внимательно. Социологам, проводящим опросы для ФОМа, ВЦИОМа или Левада-Центра, кажется, будто политические взгляды у людей меняются. На самом деле они появляются. Жители России не переосмыслили свою отношение к власти, у них просто появилось к власти некоторое осмысленное отношение. Точнее, начинает появляться.