Между тем массовая миграция в большие города началась не вчера, равно как и смешение в них людей разного происхождения, разной культуры и разной веры. С точки зрения статистики нынешние миграционные волны выглядят не более (а то и менее) массовыми, чем прежние. Почему же сейчас всё воспринимается гораздо болезненнее?
Проблема не в происхождении мигрантов. Вернее, различие культур и происхождения лишь обостряет тенденции, которые существуют и без того. Ещё недавно приток людей в крупные города отвечал потребностям самих этих городов. Миллионы переселенцев из деревень попадали в мир индустриального производства и организации. Становясь рабочими, мелкими чиновниками, военными, инженерами, они находили себе место в этом мире, быстро усваивали его правила и требования, учили язык, необходимый для успешной работы и карьеры.
Три культурные машины постоянно преобразовывали сознание и поведение переселенцев — индустрия, стандартизированное образование, призывная армия. Выходцы из деревни или эмигранты из далеких стран, попав в поле действия этих институтов, быстро приспосабливались, становясь нормальными гражданами урбанизированного современного общества. На сегодняшний день деиндустриализация и постепенно нарастающий кризис системы воинского призыва фактически парализовали две из трех систем, обеспечивавших необходимые культурные условия, без которых современная цивилизация просто не может существовать. Остается образование, по инерции продолжающее готовить массы людей к жизни в индустриальном обществе, которого уже нет. Но что делать с образованием, со знаниями, если нет работы, на этих знаниях основанной?
Только очень наивные люди могут сегодня верить в некое постиндустриальное общество, которое приходит на смену старой промышленной системе. Если бы это было так, то мы видели бы не замену мексиканских рабочих китайцами или русских дворников киргизами, а бурный подъем промышленности на основе новых технологий. Индустриальная революция не привела к развалу сельского хозяйства, а резко увеличила его производительность, многократно повысила спрос на его продукцию. Сейчас даже в самых передовых странах мы видим не переход к постиндустриальному обществу, а лишь углубляющийся кризис и разложение промышленной системы. Новые технологии, внедряющиеся, главным образом, в сфере потребления, запутывают и осложняют картину, давая нам некий намек на то, как могла бы складываться ситуация в случае, если бы переход на новый уровень развития в самом деле имел место.
На практике происходит лишь перенос промышленности в страны с низкими социальными и экологическими стандартами, иными словами, торжествуют регрессивные тенденции. Страны, некогда имевшие развитую промышленность, структурно деградируют, а в новых индустриальных регионах, таких, например, как Восточный Китай, возникают новые возможности развития, но на основе порядков, которые не только возвращают нас ко временам ранней индустриальной революции, но и готовят условия для новых потрясений.