Я опять вздрогнул от напоминания Арсена о его скорой смерти. Арсен стал напротив окна. Я заметил, что его уши просвечивают от света из окна. Видимо, у него анемия, а это не редкость при онкологическом заболевании. Мне оставалось только слушать его. Чем я его мог утешить? И надо ли было утешать? Ситуация для меня была непростая.
— Так вот, в тот день я ждал дочь, но она не пришла и я позвонил Марте на мобильный телефон перед её смертью — она не ответила. Я поехал домой. Позвонил в звонок. Марта дверь не открыла. Я подумал, что она вышла из квартиры. Я открыл дверь своим ключом и увидел в комнате мою Марту с петлёй на шее. Это тяжело было видеть. Она не могла сама изнутри закрыть замок, ибо он поломался и не закрывает дверь изнутри.
— То есть, Арсен, вы хотите сказать, что Марта не могла сама закрыть на ключ дверь?
— Да, именно так! Она могла только закрыть дверь на засов. Но в таком случае я бы не открыл дверь ключом снаружи!
— Вы хотите сказать, что кто-то закрыл дверь ключом снаружи?
— Именно! А как же тогда получилось так, что дверь была закрыта?
— Вы ничего не попутали? Дверь действительно была закрыта, и вы её открыли своим ключом?
— Да! Мне ещё рак не выел мозги. Я всё помню отчётливо. Я вообще этот день запомнил на всю жизнь. А вся жизнь для меня короткая теперь. Я бы хотел это всё забыть, но не могу и мне осталось недолго этот день помнить…
— А сколько у вас было ключей от входной двери?
— Было три: один у меня, второй у Марты, третий я держу на работе.
— А где ключ Марты?
— Я не нашёл его в квартире, хотя искал после похорон.
— Вы говорили об этой странности с закрытой дверью полиции?
— Да, я им это говорил. В полиции мне ответили, что, наверное, я что-то попутал, наверное, дверь была открыта. Но я — то знаю, что дверь была закрыта ключом снаружи. Полиции нашей лишь бы дело закрыть как самоубийство. Зачем им нераскрытое убийство? Зачем им портить статистику? А так и проблем нет. Самоубийство — и никто в этом не виноват, кроме самой Марты. Все соседи и полиция тоже наверняка знают, что мне осталось мало жить на белом свете. И полиция знает, что я не могу им чем-то испортить карьеру. У меня нет времени годами судиться для обжалования постановления полиции о закрытии уголовного дела связи с самоубийством. У меня вообще нет времени! Да и кто теперь доверяет украинским судам?
— Да… о наших судах, это правда. Я, как адвокат, знаю, что некоторые люди годами судятся и часто безрезультатно.
— Поэтому, Сергей, у меня нет времени на украинские суды, которые будут тянуть лямку. Я хочу, чтобы вы побыстрее расследовали убийство Марты и сказали мне, кто это сделал. Глупо мне надеяться на украинскую полицию. Да и времени у меня в обрез. Я хочу до своей смерти узнать, по чьей вине я похоронил свою доченьку. Ведь по логике жизни дети должны хоронить родителей, а не наоборот.