Мистер Пол Дейнджерфилд тихонько опустил болт – шнур висел рядом – и, поблескивая очками, принялся рассеянно напевать обрывки какой-то песенки, как обычно поступает человек, занятый каким-то пустячным делом.
Напряженно вслушиваясь, он, ступая бесшумно, как кошка, отошел в сторону и элегантным движением опустил правую руку в карман, где и держал ее, словно в засаде.
По коридору пронесся холодный сквозняк – и дверь задребезжала; затем входную дверь неспешно прикрыли; шорох шагов и приглушенное дыхание приблизились к самой гостиной.
Дейнджерфилд с побелевшим лицом и заострившимися чертами, продолжая мурлыкать незатейливую мелодию и не сводя глаз с двери, протянул левую руку и взялся своими тонкими пальцами за шнур. В этот момент ручку двери повернули снаружи, а саму дверь яростно дернули.
– Кто там? – резко отозвался Дейнджерфилд, прекратив менестрельские упражнения. – Я занят.
– Откройте дверь: для вас есть новости.
– Разумеется, открою, но не будьте слишком надоедливы. – Он потянул за шнур, и болт поднялся. – Входите, сэр.
Дверь распахнулась, на пороге показались незнакомые физиономии, и в ту же минуту суровый голос произнес:
– Чарльз Арчер, именем короля вы арестованы!
Последнее слово заглушил громкий выстрел из пистолета – и человек, стоявший впереди, со стоном опустился на пол. Грянул второй выстрел, но на этот раз Дейнджерфилд промахнулся. Тигриным прыжком Дейнджерфилд бросился на замешкавшегося констебля и нанес ему удар по шее так, что он, стукнувшись головой о дверную раму, рухнул на порог; Дейнджерфилд наступил каблуком ему на лицо и, схватив третьего из вошедших за галстук, поразил его в грудь ножом. Однако выстрел мистера Лоу, опаливший рукав Дейнджерфилда, парализовал правую руку нападавшего: она бессильно повисла, кинжал из нее выпал; сам Дейнджерфилд зашатался, но устоял на ногах и, оскалившись в белозубой ухмылке, негромко рассмеялся.
Все было кончено: серебряные очки валялись разбитыми на полу, будто сломанный талисман, и на вошедших уставился дикий, незнакомый взгляд странно посаженных серых глаз.
Внезапность нападения со стороны Дейнджерфилда вкупе с выказанными им непомерной физической силой и отчаянной дерзостью поначалу совершенно ошеломили его противников, но он нетвердо стоял на ногах и правая рука ему не повиновалась. Он опустился в кресло напротив входа, свесив беспомощную руку до пола: тонкая струйка крови уже стекала по пальцам, лоб покрылся испариной от внутреннего страдания, однако Дейнджерфилд, растянув рот в едкой гримасе, ледяным смешком бросал, казалось, вызов реальности происходящего.