Возле макета Луны стояло впритык три лектуса. На них — ворох скомканных одеял и потёртых шкур.
— А сколько в храме служителей? — спросил я старца.
— Достаточно одного меня, — ответил Танэ Пахау. — Но были времена, когда Храмы Движения Луны были воздвигнуты по всей Дивии. Теперь остался один. И я в нём один…
— А что случилось с остальными храмами? — спросил я.
— Их выкупили и разрушили рода Хатт, Киналла и Бахай. На храмовой земле они построили большие дома для многих жильцов, обустроили рынки или торговые поля для акрабов.
Я был несколько удивлён таким открытием.
— Но если храмов было много, то почему вы и ваши прихожане позволили разрушить их?
— Это было справедливое возмездие, — покачал головой Танэ Пахау. — Ведь наши храмы Движения Луны тоже были построены на обломках более древних храмов, в которых люди прошлого молились богам, которых никогда не было.
Эти откровения стали неожиданностью. Я считал, что вера в Двенадцать Тысяч Создателей была в Дивии изначально. Разве не на ней построена вся жизнь города?
Старец угадал моё замешательство:
— В Доме Опыта тебе не расскажут, что до Двенадцати Тысяч Создателей люди Дивии преклонялись пред Силой Движения Луны, до неё — верили в Двенадцать Звёздных Исполинов. А до них — в духов зверей и птиц. А до них — в богов молний и грома. А до них — во что-то ещё, в какие-нибудь ракушки, травы или метеориты. Об этом даже скрижалей не сохранилось.
— Такое не расскажут, — согласился я.
— Но все верования всех поколений жителей Дивии всегда были их же собственной выдумкой, построенной вокруг загадки самой Дивии. Теперь я это окончательно понял…
Я кажется тоже начал кое-что понимать:
— Вы хотите сказать, что озарения и Двенадцать Тысяч Граней были всегда, но с веками менялось толкование их происхождения?
Танэ Пахау с уважением посмотрел на меня:
— Верны твои слова, мальчик. Да и говоришь ты не так, как должен малец твоих лет.
Я обвёл взглядом пыльную комнату с макетом Луны:
— Храм Движения Луны — это остаток прошлой религии, на смену которой пришла вера в Двенадцать Тысяч Создателей?
— Храмы разрушает не новая вера, а разочарование в старой. Поэтому новая вера не приходит сама по себе. У неё есть основание для этого.
— И этим основанием всегда была магия граней? Вокруг этой магии накручивались легенды о её происхождении?
Старец отшатнулся:
— Не говори таких слов, мальчик. «Магия» — это удел низких. У нас…
— Да-да, у нас — озарения. Прошу меня великодушно простить.
Танэ Пахау поставил фонарь на пол и устало опустился на лектус, сложив на коленях подрагивающие морщинистые руки. Даже не верилось, что этот старичок недавно победил двух сильных мужиков.