Что я делаю?
— Нет, пожалуй, я ошиблась. Нам на другую улицу.
Оставалось надеяться, что дядя с тётей не уехали в загородное имение и их маленький домик не встретит меня оглушительной тишиной и плотно закрытыми ставнями.
Бедный кучер! Столько разочарования и несбывшихся надежд на добрый ужин и тёплую постель было в его ответном недовольном бормотании. Но всё ж-таки он послушно взялся за повод и принялся разворачивать лошадей.
А я как заколдованная осталась стоять на месте, и почему-то всё не могла отвести глаз от освещённых окон.
Вздрогнула, когда резко отворилась входная дверь над высоким порогом, и в проёме показалась тёмная широкоплечая фигура. Я была так далеко, что выражения лица мне совершенно не было видно. Мужчина помедлил немного, а потом уверенной походкой сошёл со ступеней и энергично направился в мою сторону.
Как будто вся кровь отлила от сердца. Я оглохла от звона в ушах. Ни разу за всё это время не представляла я встречу с бывшим мужем, а уж тем более не думала, что она случится так быстро. Наверное, в глубине души надеялась, что её никогда не произойдёт. Как будто после моего решения мы просто начнём жить в разных мирах, в параллельных Вселенных, которые разделит навсегда пролом бездонного ущелья. Такого непреодолимого, с острыми камнями на дне, чтобы не было соблазна снова перешагнуть.
Но как, как? Не мог он добраться быстрее меня. От Тедервин в столицу ведёт лишь одна дорога, а я почти не делала остановок. Или мог? Если в одиночку на лошади… Только зачем? Как можно было вот так, даже не сказав, уехать в такую даль, просто бросить одну…
Тысячи вопросов без ответа снова всколыхнули ил со дна моей души, которая за время пути, казалось, бесповоротно превратилась уже в стоячую мёртвую заводь. И я вовсе не рада была мутному водовороту, из которого так хотела выбраться. Это как иголками колоть онемевшую руку, чтобы разбудить чувствительность. Сначала ничего, даже не заметно, а потом становится ещё больнее.
Наверное, всему виной переживания, которые я так долго подавляла и слёзы, которым не давала пролиться. Или тяготы путешествия, которые мне не с кем было разделить. Или долгая голодовка. Или простуда, которая подхватила меня цепкими лапами где-то на второй неделе пути.
Но когда встретивший меня человек подошёл совсем близко, вышел на свет одинокого фонаря у ворот, мои колени ослабели.
Я так и не поняла — от облегчения или… разочарования.
Потому что, когда я в ответ на заданный учтиво какой-то вопрос, которого я даже не расслышала, просто свалилась в обморок прямо ему на руки, — уже знала.