— А как же доблесть? Честь? Отвага? — спросила я, глядя на уставленный яствами стол. Теперь понимаю, почему диета — залог долгой жизни.
— Войско будет слушать только короля! — наперебой заорали рыцари, решив воспользоваться подвернувшейся возможностью покомандовать издалека. — Ни один воин не будет сражаться по приказу ба… женщины, насколько бы красивой она ни была! Если Артур пойдет на нас войной, то нам срочно нужен король!
Я молча встала, глядя на остывшие кушанья и направилась в свою комнату, чувствуя внезапную слабость. На кровати спал медведь, а я попыталась сдвинуть его.
— Слушай, Артур, — я пихнула ногой пушистую задницу. Ой, как же я зла! — Тут такое дело. Знаешь, есть такое выражение «не всех дебилов война убила», так вот у нее еще есть шанс… Твой хозяин на нас войной собрался…
Медведь встрепенулся, посмотрел на меня, а я развела руками, не забывая спихивать его ногами с кровати. Повернувшись на подушке, я задремала, вслушиваясь в урчание голодного желудка.
— Богинечка, милая! — услышала я, как только очутилась в покоях богини. За окном клубился туман, а в зеркале застыло знакомое лицо. На столе стояла чаша, в которой лежало гинекологическое яблочко. — Милая, спаси меня… Прошу тебя, богинечка! Молю-молю-молю! Не губи мою судьбу!
В зеркале отразилось бледное лицо Лавены, по щеке которой текла слеза.
— Что опять? — спросила я, глядя в жалобные глаза, озарившиеся надеждой.
— Ой! Вы услышали меня! — обрадовалась красавица в роскошном платье. — Дайте, пожалуйста, еще одно яблочко…
— Еще одно? — удивилась я, глядя на хрустальные слезинки и дрожащие губки Лавены. На секунду представился рыцарь со стенобитным орудием и очень грустными глазами, утирающий пот со лба.
— Простите, — Лавена упала на пол, закрывая лицо руками. — Я поклялась, что больше ни один мужчина не коснется меня… Я клянусь, что это было в последний раз! Больше никогда-никогда! Папа меня убьет, если узнает! Молю, помогите… Клянусь, что до свадьбы никогда! Я не виновата! Он сам пришел! Я просто открыла дверь… Простите…
Я смотрела на этот несчастный взгляд, на слезы, обильно стекающие по щекам, на дрожащие губы.
— Держи. Но чтобы это было в последний раз! — мрачно предупредила я, бросая ей единственное яблоко. Что-то день у нас сегодня не урожайный.
Моя рука легла на зеркало, а прикосновение ожило россыпью золотых искр.
— Покажи мне судьбу Артура… — потребовала я, глядя, как по черной глади расходятся золотые волны.
— Не могу. Ни вашу, ни Мерлина, ни Артура, ни Ланцелота, — глухо произнесло зеркало, а на моих глазах стало золотыми линиями проступать волшебное древо. На одной из веток клубился туман.