— Мам, что задали? — спросил меня мой сынок, с надеждой глядя в глаза. — Ты что-нибудь услышала?
Я решила, что за стенкой с дедушкой точно что-то вспомнили! Поэтому устремилась туда.
— Омм… Омм… — слышалось завывание. — Омм…
— Да не трогай меня своим хвостом, — возмутился женский голос. — Мама, продолжайте!
— Я, между прочим, в твоем возрасте такие гадости делал! — пробурчал недовольный отец.
— Делал он, делал! Жопу в окно соседям показал и три дня под диваном прятался, — проворчала старушенция.
Вот так подорвался на мине системы «бабушка» железный авторитет родителей.
— Не мешайте! — прошипела бабка, снова завывая. — Древнее зло! Древнее, чем мир! Явись на зов мой! Прими в жертву дедушку! А добровольную жертву! И скажи нам, что задали на завтра!
Я прислушалась, закрыв глаза.
— Я занят! Позже! — послышался жуткий инфернальный рык. — Так, что ты, червь говорил? Ты вызвал меня из самой бездны мрака, ты воззвал ко мне и принес кровавую жертву…
Голос древнего зла, от которого даже у меня кисточка на хвосте стояла дыбом становился все глуше. Видимо, Древнее Зло очень коммуникабельно, раз беседует еще с кем-то… Мой малыш прижался ко мне и обнял меня. Я обняла его. Еще бы! Не каждый день вызывают такое!
У нас даже соседи — лузеры! Нам с соседями всегда не везет.
— …из адской бездны, где среди стонов и боли томится отчаяние, чтобы узнать, что задали твоему детенышу? — удалялся жуткий голос, наводивший ужас. — Ах ты! Да я ничего делать не буду!
Я уже испугалась, что они загадают что-то вроде: «Мой сын или дочь станет наследником, а остальные умрут в страшных муках!». Нет, чтобы загадать корону и власть. Они загадали … домашнее задание!
Приятно знать, что у кого-то соседи — идиоты.
Бабка за стенкой прокашлялась, а потом простонала.
— Ладно, давайте попробуем вызвать кого-то из родственников! Так, вспомнила! Троюродная тетя по восьмиюродной линии пятиюродного брата! Только кричите громче, она глуховата! — кашляла бабка. — Чтоб вы без меня делали! Ом… Ом…
Так, это надолго!
— Гадость моя маленькая, слушай, что там за стенкой, — попросила я, поставив ребенка ухом к стене и выдав ему блокнот и ручку. — А мама пока попробует с другой стороны.
Я снова по проторенной дорожке пробежала в ванную. И припала к холодной мраморной плитке.
Мой взгляд упал на косметичку. Ректор, конечно, не в моем вкусе, но… Я выкатила ярко-алую помаду «Последний поцелуй», накрасила губы и причмокнула. Нет, а почему бы и нет? Ради моего малыша можно и потерпеть!
Я продирала расческой «Живодерка» волосы и лохматила ресницы тушью. Мое глупое выражение лица отражалось в заплеванном мною лично зеркале.