Пронзительно зевнув, я увидела, как красавица стала раздеваться. На ней светились буквы. Что? Родительское собрание в Магической академии? Во сколько? В… шесть?!! Портал откроют.
А сколько сейчас времени? Пока я лениво пыталась доползти до туалета, в голове мелькали картинки родительского собрания на факультете черной магии.
— Почем собирают? — спросила я, глядя на свое отражение в зеркале.
В воображении родительское собрание напоминало Вальпургиеву ночь или Хэллоуин. Мрачные колдуны и ведьмы варят в котле черного кота, насылают проклятия и сдают на ремонт Академии. Даже не знаю, что из перечисленного страшнее!
И горе тому, кто будет проходить неподалеку родительского шабаша. Им тоже придется скидываться. Или в котел!
Я мельком глянула на часы. Полшестого! Как? Это что? Я весь день проспала?!!
Мои тапки шуршали в туалет со скоростью звука. «Чав! Чав!» — выдали тапки. И намокли. В туалете воды было по щиколотку. Струйки вырывались из унитаза.
— Это что значит! — возмутилась я, чавкая тапками.
— Ты меня не любишь! — заплаканным голосом выдал унитаз. — Наши отношения уже не те, что были раньше!
— Давай я в тебя цветы смою! И открытку! — раздраженно произнесла я, чувствуя, что опаздываю.
— Погоди! — заорало бракованное чудовище. — Я хочу с тобой серьезно поговорить! Ты делаешь это без любви! Я чувствую это!
— Прекрати! Пусти меня! — возмутилась я, требуя выполнять свои обязанности.
— У меня бачок болит! — гордо заявил бракованный нервотреп. — Как ты со мной, так и я с тобой! Почувствуй, что значит быть отвергнутой! Ты делаешь это без любви! А мне без любви не надо! Я к тебе всем седельцем, а ты…
— Я кому сказала! Я опаздываю! — возмутилась я, требуя исполнить туалетный долг.
— Иди, катись к своим привокзальным! Скатертью дорога! — голосом гордым, дрожащим от рыданий выдал унитаз.
— Слушай, прекращай это мокрое дело! — я приподняла чавкающие тапки.
— Скажи, что любишь меня! — гордо произнес зареванное исчадье моей нервной системы.
— Люблю, — закатила глаза я, требуя прохода.
— А сильно любишь? — голос стал требовательным.
— Сильно, — простонала я, сползая по косяку.
— А насколько сильно? — послышался вопрос, когда я была уверена в своем успехе.
— Очень, — остервенело выдала я, мысленно измеряя ректора в ширину и в высоту.
— Не верю, — заключил унитаз. В меня врезалась струя «слез». — Не разбивай мне седельце… Оно такое нежное… Не разбивай мне седельце… Ведь все не будет так, как прежде!
Плюнув на все, я бросила на пол тряпки и побежала одеваться. Из того приличного, что еще можно было надеть на себя, осталось короткое вечернее платье черного цвета и высокая шпилька на платформе. Я выбрала его потому, что оно черное. Так сказать, подчеркнуть принадлежность к темной магии.