— Тетя! — меня потянули за руку в сторону приоткрытой двери. Когда мы вошли внутрь все свечи вспыхнули разом. Они осветили корявый круг на полу, какие-то колбы, склянки и кучу тряпок, разбросанную по всей комнате.
— Вот, — показал рукой Никита на тряпки. И тут же бросился к столу. Он нес огромную книгу «Монстры и монструозные твари. Пособие для юного некроманта».
Я взяла книгу, чувствуя, что к седьмому курсу у Никиты будут отличные бицепсы.
— Нужно что-то вот из этого! — раскрыл книгу Никита, почесывая голову. — Я делал вот этого!
— Сдохни, сдохни, сдохни, — шептала я своему воображению, когда пролистывала страницы со схемой пошива монстров.
— Вот, — протянул Никита лоскутки. — Преподаватель сказал, чтобы мы его напугали! Нам пока рано работать с мертвецами.
Я даже немножко рада этому. Вы не представляете себе как!
— А такие куклы использовались боевыми некромантами, чтобы пугать врагов! Заклинание вдыхает в них жизнь на определенное время! И чудик делает то, что сказал ему заклинатель! — суетился вокруг меня Никита, пока я сшивала куски кожи. И обсасывала исколотые пальцы.
Это сначала я пыталась сверяться со схемой. А потом во мне проснулся творец. Природа решила закрыть глаза и сделать вид, что уходит в бессрочный отпуск.
— Ой, а почему у него глаза не вместе? — удивился Никита, когда работа была почти готова. — Такого в учебнике нет!
— А ты представляешь угол его обзора? Триста шестьдесят градусов! Один глаз злобно смотрит на врагов. А второй… — я посмотрела на «задний глаз». Аккурат над попой. — Эм… Следит, чтобы никто не пнул под задницу. И вообще, это очень удобно! Он видит все, что происходит вокруг!
— Круто! — выдохнул Никита, пока я шила дальше. — А почему у в… эм… попе зубы…
— А ты представляешь, сколько людей хотело бы его пнуть? А тут ам! И сюприз! — выкручивалась я, делая узелок. Зубастая задница выглядела устрашающе. «Порвет, как Бобик клизму!» — хихикало что-то во мне. Так можно хихикать только в четыре утра. После бессонной ночи.
— Ой, а почему у него пять лап? — округлил глаза Никита, трогая пятую лапу.
Я сама не знала, как она получилась! Видимо, я просто увлеклась!
— А если ему лапу в бою оторвут? — спросила я, пришивая хобот. — А тут запасная болтается!
— Но ведь одна же сзади! Мне кажется, ему неудобно будет бегать? И вообще, она похожа на человеческую ногу, — заметил племянник, поглядывая в учебник.
— Представляешь, бежит себе наша зверюшка, а потом пнул! И все! Был мужик, а теперь солист Большого театра! — отозвалась я, зевая.
— А почему хобот на спине? — послышался голос Никиты, пока я отодвигала его. Чтобы свет не загораживал.